Архипелаг ГУЛаг

Солженицын Александр Исаевич

Ну, кончать Архипелаг - надо или нет? Или он - навеки? Сорок лет он гнил в нашем теле - хватит?

Нет, оказывается! Нет, не хватит! Мозговые извилины напрягать - лень, а в душе и вовсе ничего не отзванивает. Пусть Архипелаг еще на сорок лет останется, а мы займёмся Асуанской плотиной и воссоединением арабов!

Историкам, привлечённым к 10-летнему царствованию Никиты Хрущёва, когда вдруг как бы перестали действовать некие физические законы, к которым мы привыкли; когда предметы стали на диво двигаться против сил поля и против сил тяжести, - нельзя будет не поразиться, как много возможностей на короткое время сошлось в этих руках, и как возможности эти использовались лишь как бы в игру, в шутку,

а потом покидались беспечно. Удостоенный первой после Сталина силы в нашей истории - уже ослабленной, но еще огромной, он пользовался ею как тот крыловский Мишка на поляне, перекатывая чурбан без цели и пользы. Дано ему было втрое и впятеро твёрже и дальше прочертить освобождение страны - он покинул это как забаву, не понимая своей задачи, покинул для космоса, для кукурузы, для кубинских ракет, берлинских ультиматумов, для преследования церкви, для разделения обкомов, для борьбы с абстракционистами.

Ничего никогда он не доводил до конца - и меньше всего дело свободы! Нужно было натравить его на интеллигенцию?
– ничего не было проще. Нужно было его руками, разгромившими сталинские лагеря - лагеря же теперь и укрепить?
– это было легко достигнуто! И - когда?

В 1956 году - году XX съезда - уже были изданы первые ограничительные распоряжения по лагерному режиму! Они продолжены в 1957 году - году прихода Хрущева к полной безраздельной власти.

Но сословие Практических Работников еще не было удовлетворено. И, чуя победу, оно шло в контратаку: так жить нельзя! Лагерная система - опора советской власти, а она гибнет!

Главное воздействие, конечно, велось негласно - там где-то за банкетным столом, в салоне самолёта и на лодочной дачной прогулке, но и наружу эти действия иногда прорывались - то выступлением Б. И. Самсонова на Сессии Верховного Совета (декабрь 1958 года): заключённые де живут слишком хорошо, они довольны (!) питанием (а должны быть постоянно недовольны...), с ними слишком хорошо обращаются. (И в парламенте, не признавшем свою прежнюю вину, никто, конечно, Самсонову не отповедал.) То - статьёю о "человеке за решёткой" (1960 г.).

И поддавшись этому давлению; ни во что не вникнув; не задумавшись, что не увеличилась же преступность за эти пять лет (а если увеличилась, то надо искать причин в государственной системе); не соотнеся эти новые меры со своею же верой в торжественное наступление коммунизма; не изучив дела в подробностях, не посмотрев своими глазами, - этот проведший "всю жизнь в дороге" царь легко подписал наряд на гвозди, быстро сколотившие эшафот в его прежней форме и прочности.

И всё это произошло в тот самый 1961-й год, когда Никита сделал еще один последний лебединый порыв вырвать телегу свободы в облака. Именно в 1961-м году - году XXII съезда - был издан указ о смертной казни в лагерях "за террор против исправившихся (то бишь, против стукачей) и против надзорсостава" (да его и не было никогда!) и утверждены были пленумом Верховного Суда (июнь 1961) четыре лагерных режима - теперь уже не сталинских, а хрущёвских.

Всходя на трибуну съезда для новой атаки против сталинской тюремной тирании, Никита только-только что попустил завинтить и свою системку не хуже. И всё это искренне казалось ему уместимым и согласуемым!..

Лагеря сегодня - это и есть те лагеря, как утвердила их партия перед XXII съездом. С тех пор 6 лет такими они и стоят.

Не режимом отличаются они от сталинских лагерей, а только составом заключённых: нет многомиллионной Пятьдесят Восьмой. Но так же сидят миллионы, и так же многие - беспомощные жертвы неправосудия: заметены сюда лишь только б стояла и кормилась система.

Правители меняются. Архипелаг остаётся.

Он потому остаётся, что э_т_о_т государственный режим не мог бы стоять без него. Распустивши Архипелаг,

он и сам перестал бы быть.

Не бывает историй бесконечных. Всякую историю надо где-то оборвать. По нашим скромным и недостаточным возможностям мы проследили историю Архипелага от алых залпов его рождения до розового тумана реабилитации. На этом славном периоде мягкости и разброда накануне нового хрущёвского ожесточения лагерей и накануне нового уголовного кодекса сочтём нашу историю оконченной. Найдутся другие истории - те, что, по несчастью, знают лучше нас лагеря хрущёвские и послехрущёвские.

Да они уже нашлись: это С. Караванский7 и Анатолий Марченко8. И будут еще всплывать во множестве, ибо скоро, скоро наступит в России эра гласности!

Например, книга Марченко даже притерпевшееся сердце старого лагерника сжимает болью и ужасом. А в описании современного тюремного заключения она даёт нам тюрьму еще более Нового Типа, чем та, о которой толкуют наши свидетели. Мы узнаём, что Рог, второй рог тюремного заключения (см. ч. I, гл. 12), взмыл еще круче, вкололся в арестантскую шею еще острей. Сравнением двух зданий владимирского централа - царского и советского, Марченко вещественно объясняет нам, где обрывается аналогия с царским периодом русской истории: царское здание сухое и тёплое, советское - сырое и холодное (в камере мёрзнут уши! и никогда не снимаются бушлаты), царские окна заложены советскими кирпичами вчетверо - да не забудьте намордники!

Однко, Марченко описывает только Дубровлаг, куда ныне стянуты политические со всей страны. Ко мне же стёкся материал по лагерям бытовым, из разных мест - и перед авторами писем я в долгу, не должен смолчать. И в долгу вообще перед бытовиками: я мало уделил им во всей толще пройденной книги.

Итак, постараюсь изложить главное, что мне известно о положении в современных лагерях.

Да каких "лагерях"? Лагерей-то нет, вот в чём важная новинка хрущёвских лет! От этого кошмарного сталинского наследия мы избавились! Порося перекрестили в карася, и вместо лагерей у нас теперь... колонии (метрополия - колонии, туземцы живут в колониях, так ведь и должно быть? И стало быть, уже не ГУЛаг, а ГУИТК (ну, да памятливый читатель удержал, что и так он назывался когда-то, всё уже было). Если добавить, что и МВД у нас теперь нет, а только МООП, то признаем, что заложены все основы законности и не о чем шум поднимать.9

Так вот режимы введены с лета 1961 года такие: общий - усиленный строгий - особый (без "особого" мы никуда с 1922 года...) Выбор режима производится приговаривающим судом "в зависимости от характера и тяжести преступления, а также (якобы) от личности преступника". Но проще и короче: пленумами Верховных судов республик разработаны перечни статей уголовного кодекса, по которым и видно, кого куда совать. Это - впредь, это свежеосуждаемых. А то живое население Архипелага, кого хрущёвская предсъездовская реформа застигла на Архипелаге - в "зазонном содержании", бесконвойными и на облегчённом режиме? Тех "рассмотрели" местные народные суды по перечням статей (ну, может быть еще по ходатайствам местных оперов) - и рассовали по четырём режимам.10

Эти метания так легки и веселы на верхней палубе!
– вправо руль на девяносто! влево руль на девяносто!
– но каковы они грудным клеткам в немом и тёмном трюме? Года 3-4 назад сказали: обзаводитесь семьями, домами, плодитесь и живите - вас уже греет солнце наступающего коммунизма! Ничего плохого вы с тех пор не совершили, вдруг - лай собак, хмурые цепи конвоиров, перекличка по делам, и семья ваша осталась в недостроенном доме, а вас угоняют за какую-то новую проволоку. "Гражданин начальник, а хорошее поведение?.. Гражданин начальник, а - добросовестный труд?.." Кобелю под хвост ваше хорошее поведение! Кобелю под хвост ваш добросовестный труд!..