Архив барона Унгерна
Шрифт:
«Весь исторический опыт подтверждает, что возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному; но тот, кто на это способен, должен быть вождем, мало того, он еще должен быть – в самом простом смысле слова – героем».
Доктор Моргенштерн скончался в мае 1949 г. от ожогов, полученных при тушении пожара, возникшего в ходе плановых учений столичной пожарной команды имени Мариуса ван дер Люппе.
Людвиг Яжборовский после распада общества «Табль-дот» решил попытать счастья в Соединенных Штатах Америки. В районе острова Барбадос его пароход был настигнут тайфуном Лидия и потерпел крушение. Поляк чудом спасся, волны вынесли его на берег Венесуэлы. Полгода он блуждал по сельве, пока не набрел на захолустный городок Эль-Дорадо. Тут-то и наступил его звездный час. Несмотря на значительное поражение речевого аппарата и полную потерю памяти, Яжборовский сделал феноменальную политическую карьеру, став одним из лидеров el movimiento nacionale [40] . Возглавляя группировку сторонников политики transformismo [41] и проповедуя необходимость альянса «город – город», он в 1958 г. принял активное участие в подготовке пакта Пунто-Фихо. Ярый борец с коррупцией, бесконтрольностью военных и тотальным политическим шантажом,
40
Национального движения (исп.).
41
«Трансформации» (исп.).
В отличие от своих соратников, Ипполит Волноногов не покинул Париж и продолжал вести тот же разгульный образ жизни. С началом немецкой оккупации он перестал ходить в рестораны из-за неприязни к фашистам и неумения различать schnaps [42] и brandt-wein [43] . Штабс-ротмистр запасался коньяком и неделями не покидал свою мансарду. Напившись до невменяемого состояния, он залезал на крышу и исполнял Марсельезу. Его так и не удалось поймать; ловкий как кошка, Волноногов беспрепятственно уходил по дымоходам. Однажды осенью 1941 г. проходя с приятелем по площади Пигаль, он увидел, как немецкий патруль избивает женщину. «Какой кошмар… on nous taxera de l^achet'e… le m'epris g'en'eral… [44] какой кошмар…» – сбивчиво пробормотал он и направился в сторону немцев. Разметав их, он вернулся домой, снял со стены ружье и пошел в ближайший кабачок, где стал молча и методично расстреливать офицеров Люфтваффе огромными войлочными пыжами. Убив и искалечив не менее дюжины, он собрался уходить, но был остановлен пулеметным огнем подоспевшей мотопехоты.
42
Шнапс, водка (нем.).
43
Водка, букв. горящее вино (нем.).
44
«Нас обвинят в трусости… всеобщее презрение…» (франц.).
Рассказ о товариществе «Табль-дот» был бы неполным без истории Роя Рудольфуса Антона Ромбоутса. Необходимо сразу оговорить, что почти все сведения о нем, которыми мы располагаем, почерпнуты из его собственной «Апельсиновой книги», изданной в Америке в начале 90-х годов XX века [45] . Это мемуары старого разведчика, написанные в форме шпионского детектива, умело сочетающего бульварную тематику с волнующим и трогательным описанием жизни поистине незаурядного человека.
45
Rombouts R., ‘‘The Orange Book’’. – N. Y.: Routhlege, 1992.
Исчезновение Ромбоутса в феврале 1917 г. обусловливалось политическими причинами: молодой дипломат был агентом нидерландской, английской, французской, немецкой и японской разведок. После октябрьского переворота Ромбоутс активизировал подрывную деятельность, работая то в тылу красных, то в тылу белых. Так, в 1918 г. он оказался в Севастополе, где на полученные обманным путем деньги Добровольческой армии опубликовал монографию Алоизия Моргенштерна «Гносеологическая экспонента в декартовых координатах майевтических систем. Непредвзятая критика философии барона Унгерна». Напряженные взаимоотношения с лидерами Белого движения не позволили Рою Рудольфусу добиться личной встречи с Р. Ф. Унгерном [46] , однако он продолжал заниматься сбором информации об архиве барона. Как раз в этот период он вышел на след некоего коллекционера, установившего связи с резидентурой Савенкова-Рейли для спекуляции аутентичными архивными материалами. Ромбоутсу удалось убедить оперативное руководство в Берлине и Лондоне в необходимости покупки документов и даже получить на эти цели партию золота, но последовавший разгром резидентуры и арест осенью 1925 г. самого Сиднея Джорджа Рейли, нарушили все планы. Оставаться в России было небезопасно и Ромбоутс перебрался в Великобританию, а оттуда в США, где благодаря сложным интригам и двойной игре стал доверенным лицом Госдепартамента. В 1939 г. голландец вернулся в СССР, но не с целью шпионажа, а для того чтобы сдаться ГУГБ. В это время он пережил сильный внутренний конфликт идейного характера, результатом которого стало обретение нового ценностного идентитета.
46
Как следует из ряда мемуарных источников, Ромбоутс конфликтовал с атаманом Семёновым, видевшим во всех поклонниках творчества Унгерна лазутчиков и убийц, подосланных Блюхером.
Войдя в особый секретно-политический отдел ФАТУМ («френология активного творческого ума»), занимавшийся разработкой оккультно-эзотерических вопросов, и получив агентурный псевдоним Леокадий, Ромбоутс в 1940 г. в рамках операции «Марафонская башня» отправляется в Испанию, где ему предстоит выяснить подробности творческой деятельности Р. Ф. Унгерна в период с 1909 по 1914 годы. Задача оказалась легче, чем предполагал Центр: журналист Антонио Суарес (под такой легендой Рой Рудольфус работал в Галисии) очень быстро нашел людей, которые лично знали барона Унгерна. Ими оказались к тому времени уже довольно пожилые члены первого состава футбольной команды гимназии Ла Сала Кальвет. Однако ни один из них не смог припомнить ничего сколько-нибудь существенного, и уж тем более рассказать о том, какие секреты скрывал барон от посторонних глаз в своем двухэтажном доме близ Корралон де ла Гаитера [47] . Полный провал галисийской миссии Ромбоутсу удалось прикрыть только благодаря изощренной выдумке: в течение нескольких лет он самолично сочинял «Лакорунский архив», который ему якобы почти сверхъестественным способом удалось добыть 29 октября 1944 г. на церемонии открытия муниципального стадиона «Риасор». К чести автора, «архив» получился настолько впечатляющим, что по возвращении в Советский Союз товарищ Леокадий был представлен к высокой правительственной награде.
47
Тем не менее, добродушные старики охотно вспоминали прошлое. Так, например, они готовы были часами рассказывать о памятных матчах команды «Депортиво де Ла Сала Кальвет», в которых Р. Ф. Унгерн принимал участие. Оказалось, барон виртуозно играл в футбол и даже практиковал свой особый стиль: получив мяч, он неудержимо врывался в штрафную и мощно бил с обеих ног.
В конце 50-х ФАТУМ начал подготовку новой акции, направленной на поиск ранних сочинений Р. Ф. Унгерна. На этот раз Ромбоутсу предстояло проникнуть в Персию, где барон провел
48
«Молчание» (перс.).
Неудачная судьба союза «Обитель процветания» (его деятельность была свернута по финансовым причинам), не поколебала позиции Ромбоутса в северном Иране. Персона Моджтахедзаде не вызывала подозрений у региональных отделений САВАК в Тебризе и Мешхеде по причине близкой дружбы доктора с их руководством. Пользуясь весьма внушительным кредитом доверия, он осуществил в течение 60-х–70-х гг. ряд мелких диверсионных операций, в частности, участвовал в разжигании мятежей кашкайцев, потопленных в крови правительственными войсками. В целом, однако, положение дел не вызывало оптимизма, что полностью отражали регулярные тайные запои Леокадия, начавшиеся осенью 1975 года. У разведчика совсем расшатались нервы: его мучили разнообразные тики, а также отвратительная привычка при каждом удобном случае вскрикивать «бэ нушид"aн!» [49] В начале 1978 г. авиапочтой, в мешке для секретных телеграмм Леокадий был эвакуирован в Ашхабад.
49
«Давайте выпьем за…» (перс.).
В середине 80-х, несмотря на преклонный возраст, Рой Рудольфус вновь был отправлен за рубеж, на сей раз в качестве советника военного атташе СССР в Восточной Германии. Генерал-полковник Меркурий Андриянович Цигипко (Ромбоутс) формально не исполнял никаких серьезных обязанностей, кроме участия в фуршетах и составления пространных отчетов об идеологическом климате в политических кругах ГДР. Мелькнув в паре операций и засветившись на натовских микропленках рядом с престарелым шефом госбезопасности Эрихом Мильке, он, казалось, ушел в небытие. Однако за фасадом чинной генеральской старости и постинсультного слабоумия шла напряженная подготовка к продаже фальсифицированного «архива Унгерна» на Запад. В июне 1988 г. в кафе "N'abob" [50] в Восточном Берлине Ромбоутс встретился с агентом, представлявшим заинтересованные международные структуры. Через него «архив» попал в руки экспертов FASR [51] из топсекретной Массачусетской лаборатории. Однако после тщательного и всестороннего анализа из Вашингтона пришел обескураживающий ответ:
50
«Богач» (нем.).
51
Federal Agency of Special Research – Федеральное агентство по особым исследованиям США.
"It’s absolute delirium!" [52]
Красочными картинами развала советских спецслужб и описанием бегства за границу Ромбоутс завершает «Апельсиновую книгу». Впрочем, история архива на этом не заканчивается. Вернувшись в 1994 г. на родину, бывший шпион поселился в местечке Пюрмеренд, недалеко от Амстердама. Уже через полгода вместе с соседом по пасеке Акселем ван дер Роэ он по подложным документам организовал адвокатскую контору "kenfold und S"oderstr"om", через которую начал распродавать «архив» по частям. Выбрасывая на крупнейшие аукционы один том за другим, Ромбоутс искусно раздул шумиху вокруг «русской сенсации» [53] . Накалив атмосферу до предела, он решился пустить в ход жемчужину – Мешхедские тетради. В ноябре 1997 г. рукопись была с невероятной помпой преподнесена в дар венецианскому Дому инвалидов. В дополнение к «архиву» учреждение получило несколько картин работы неизвестного голландского автора XVIII в., а также, как указано в пресс-релизе, «антикварные ходики, собранные собственноручно князем дель Сарто во время подводной операции на Черном море». По слухам, торжественной церемонии предшествовала теневая сделка с посредниками, за которыми стояла мрачная и весьма могущественная фигура Лоренцо ди Джиостро, крупного бизнесмена, известного в международных криминальных кругах как Энцо Карусельщик. Итальянская печать бурно обсуждала эту покупку, наперебой проводя журналистские расследования и публикуя интервью видных коллекционеров и специалистов, в которых фигурировали восьмизначные суммы. Однако без внятного ответа осталось большинство вопросов, включая главный: являются ли документы, имеющие отношение к венецианской сделке, подлинными?
52
«Это абсолютный бред» (англ.).
53
Деятельность фирмы не замыкалась на русскоязычных источниках. Компаньоны занимались спекуляцией разнообразным антиквариатом, снабжая предметы старины собственными сертификатами подлинности. Успешность бизнеса определяло четкое разделение труда: Ромбоутс вел переговоры до стадии подписания бумаг (после второго инсульта он не владел правой рукой), а затем появлялся ван дер Роэ и ставил эффектную точку, виртуозно пользуясь своим актерским даром и прогрессирующей старческой глухотой.
После продажи рукописей Рой Рудольфус отошел от дел. Он по-прежнему живет в Пюрмеренде и готовит к печати очередные мемуары, которые, возможно, станут доказательством того, что история товарищества «Табль-дот» еще не окончена. Исследователям же остается с нетерпением ждать появления недостающих ключей к разгадке тайны архива Р. Ф. Унгерна.
Если до сих пор наш рассказ касался тем вполне исследованных, то с раскрытием так называемого «черновецкого дела» мы подступаем к истории покрытой мраком безвестности, к событиям непонятным и мистическим. Как указывают источники, летом 1916 г. барон Унгерн, находясь проездом в станице Глыбокая (близ г. Черновцы), передал некоему господину значительную часть своей бесценной коллекции. Этому предшествовали фрагментация архива и поиск покупателя, произведенный в кратчайшие сроки.