Архив пустоты
Шрифт:
Ох, Дин, Дин. Почему? Ты ведь можешь быть другим, я видела. Я не могла ошибиться. Когда мы познакомились, год назад…
…Раньше в Наукограде было чёткое правило – возвращаться под купол до одиннадцати часов вечера. Нарушителей ждало наказание – от штрафов до выселения из города. А потому пропускать заветное время было нельзя ни в коем случае.
Никто и не пропускал. Пока однажды какой-то умник из Совета кураторов не решил перестраховаться и не разослал письма, в которых на всякий случай горячо убеждал сограждан «не опаздывать к закрытию!».
Граждане
А потом начали один за другим куковать перед воротами до утра.
После чего умник-перестраховщик услышал в свой адрес столько новых слов, что ему позавидовал бы любой обдолб, и был понижен в должности, а в ближайшей к станции гостинице начали бронировать номера для замешкавшихся наукоградских гуляк.
Не ночевать же им, право, в чистом поле? Или того хуже – на улице, среди обдолбов.
Знать бы, где эта гостиница???
Марина прислонилась к высокому забору, огораживающему какие-то склады. Ноги подкашивались, голова кружилась…
– Вам помочь?
Мечтательно-детский взгляд карих глаз. Таких непохожих на полубезумные или вяло-равнодушные глаза других внешнемировцев. Марина даже подумала, что этот парень тоже из-под купола – бесформенная футболка и засаленные джинсы могли быть элементом маскировки, – но запах пота и немытые волосы разрушили надежду. Впрочем, плевать. Главное, у него взгляд человеческий.
– Я заблудилась. Я из Наукограда.
– То, что из Наукограда – вижу. – Казалось, он с трудом подбирал слова без ругательств. – Идёмте, я знаю, где станция. Вам ведь до одиннадцати надо успеть?
Марина кивнула.
И новый знакомый повёл её. Дворами, подворотнями, тёмными узкими переулками, похожими на ущелья в толще бетонных скал. Шли быстро – насколько мог проводник, он слегка хромал, – и молча. Иногда мелькала мысль: вдруг он маньяк? Но Марина тут же её отметала. В конце концов, выбор невелик: шататься одной по незнакомому городу или довериться юноше с детскими глазами. За очередным поворотом оказалась заброшенная стройка, и скорость пришлось сбавить, постоянно перешагивая через кирпичи, трубы, мусор, обходя недостроенные стены и ржавые механизмы.
– Есть и другой путь, со стороны гостиницы, – извиняющимся тоном сказал юноша. – Но так быстрее.
Разруха закончилась неожиданно, а за ней раскинулся пустырь, разделенный надвое веткой монорельса. Рельсы были увенчаны небольшой станцией – платформа с двумя лавочками под навесом. А вон там, за пустырём, и гостиница светится. К счастью, сегодня она не понадобится.
Марина взбежала на платформу. Быстро просмотрела расписание. Ага, вагончик из Наукограда будет через семь минут – долго ждать не придётся. Вздохнула облегчённо. И только тогда заметила, что её проводник всё ещё стоит на земле, печально переминаясь с ноги на ногу. Проклятье.
Она спустилась к юноше.
– Спасибо тебе! Сама бы я никогда не нашла дорогу. Ты единственный, кто согласился помочь. От меня все шарахались, как от чумной. А тут ещё ночь, темно…
Юноша улыбнулся и вдруг продекламировал:
– В огромном городе моем – ночь. Из дома сонного иду – прочь, И люди думают: жена, дочь, — А– Цветаева, – пробормотала девушка. – А говорят, у вас тут книг не читают.
Её спаситель неопределённо пожал плечами. Марина улыбнулась.
– Я её тоже люблю. Мне больше всего, конечно же, это нравится:
Кто создан из камня, кто создан из глины, — А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена, мне имя – Марина, Я – бренная пена морская.– Марина, значит.
– Да. А вот ещё. Слушай:
Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь! С полным передником роз! – Ни ростка не наруша! Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночь Бог не пошлёт по мою лебединую душу.Юноша молчал и смотрел словно сквозь неё, мечтательно и задумчиво.
Рельсы тихо зазвенели, завибрировали, извещая о приближении вагона.
– Мне пора, – сказала Марина.
– Успеваешь?
– Вполне! Последний рейс – как раз к закрытию ворот.
– Тогда – счастливо. Нет, постой. Ты ещё вернёшься?
– Думаю, да.
– Я буду наведываться к станции.
– Хорошо. Подожди. Тебя-то как зовут?
– Динарий. Можно – Дин.
А дома её встретили взволнованный отец и взбешённый Огней. Её бывший проводник, от услуг которого она отказалась, рвал и метал, но при этом выглядел вполне довольным. Ещё бы. Утвердился в своей правоте: «Нельзя было тебя одну отпускать!» Отец после всё твердил:
– Видишь, как парень за тебя переживает!
А она видела лишь одно – чёрное пятно, расползшееся у ног «встревоженного» Огнея. И тогда она вдруг поняла, насколько её привлекает Дин и чем именно…
…Дин всё же догнал её. Молча и чуть пошатываясь зашагал рядом. Порой силился что-то сказать, но язык заплетался настолько, что понять его было решительно невозможно. И когда успел нализаться? За те пять минут, на которые она оставила его с дружками? Впрочем, пока дошли до гостиницы, Дин слегка протрезвел и попытался за приятелей извиниться. Марина вяло отмахнулась. Вечер безнадёжно испорчен, разговор с Дином о переселении в Наукоград пришлось перенести, от самого Дина несёт перегаром, как никогда раньше, хочется быстрее в вагон и домой. Вот уже и станция. О нет!
На платформе, на той лавочке, что ближе к лестнице, сидел высокий худой мужчина и смотрел на Марину уставшим взглядом. Марина остановилась. Неужели в Наукоград собрался? Вдвоём с ним в вагоне ехать придётся?! Она схватила Дина за руку.
– Солн… ик… Солнце, что?
– Это он. Мужчина, который за мной следит.
– Щас! Щас я ему в мор-р-рду! – Дин рванул вперёд, пошатнулся, упал на пятую точку и замотал головой.
Марина вздохнула, не зная, смеяться или плакать. Или, пока не поздно, бежать в гостиницу? А там – что? Может, спросить у наблюдателя прямо, что ему надо? Но худой мужчина поднялся, кивнул ей, спустился с платформы и пошёл прочь.