Архив
Шрифт:
— Есть, — мрачно ответил Брусницын и направился к автомату с водой, проклиная свою рассеянность.
При автомате как назло не было стаканов, что проку от его копейки? И платок носовой, как на грех, оставил дома… Может, изловчиться, набрать воду в ладонь из моечной плошки? Да никак не приспособиться. Он надавил ладонью плошку. Яростная струя воды рванулась из мойки и окатила беднягу обильным фонтаном веселых брызг.
— Ах, едри твою налево! — отчаянно вырвалось у Брусницына. Жалких капель воды, что задержались на ладони, хватило на то, чтобы еще больше размазать глину по брюкам.
Пойду
В коридорах поликлиники стояла простуженная тишина.
Вдоль стен сидели надменные посетители, строго следящие за очередностью врачебного приема. И от нечего делать разглядывали друг друга с равнодушным вниманием стукачей.
Кабинет психоневролога разместился в конце, у торцевого окна, и Брусницын дефилировал как сквозь строй, под осуждающими взглядами.
— Мало ему вытрезвителя, в поликлинику ввалился, — донесся громкий шепот от стены. — И где он такую пакость отыскал?
— Была бы грязь, свинья найдется, — согласился другой голос.
Стараясь сдержаться, Брусницын добрался до кабинета своего знакомого врача-психоневролога Кузина В. Т. Здесь стояла особенная тишина, вероятно оттого, что за дверью слышалось ритмичное пощелкивание какого-то аппарата. И щелчки эти точно делили тишину на равные доли.
Пациенты тут не группировались, а сидели отстранение, в разных местах, с напряженными лицами. «Психи, — опасливо подумал Брусницын, — надо ухо Держать востро», — хотя он и понимал, что это обычная Районная поликлиника, без всякой специализации.
Брусницын опустился в кресло и тотчас втянул под сиденье злосчастные туфли. Но было поздно.
— Что, в котлован угодили? — подозрительно спросил сосед слева.
Брусницын лишь тяжело вздохнул.
— Я тоже там побывал вчера, — сердечно поделился сосед справа. — Говорят, туда трактор затянуло, вместе с водителем.
Брусницын хранил молчание. Ввязываться в беседу не было настроения.
— А какой у вас номер? — не отставал сосед слева. — У меня восьмой.
Брусницын что-то невнятно пробурчал, он помнил, что Зоя наказала избегать этой темы, — Брусницын шел «по знакомству», и Веня сам его вызовет. Только как он узнает о приходе Брусницына?
Соседи подозрительно приглядывались к новичку. Наверно, псих, решили они. Или котлованом контужен.
Белая дверь кабинета плотно прилегала к стене, почти сливаясь. Брусницын отвел глаза, стараясь на нее не смотреть. Надо бы отвлечься, встать, подойти к плакату, что висел в простенке. Он нередко так поступал, стараясь избежать гипноза закрытых дверей. Но вспомнил о своих перепачканных брюках и остался сидеть на месте, сдавливая пальцами подлокотники кресла… Надо о чем-нибудь думать. В последний раз он виделся с врачом на вечеринке у Варгасовых. В сущности, врач был не его знакомым, а жены Зои, они учились в одной школе. И даже жили в общем дворе. Вот и все, что ему известно об этом Кузине В. Т. Правда, Веня был человек добрый и, встречая Брусницына, нередко забавлял историями из своей развеселой практики врача-психоневролога. Так, его пациентка, которая много лет посылала письма
Зоя была уверена, что Веня берет взятки, — откуда у него собственная «Волга» при окладе врача? Но Зое только и мерещатся всюду лихоимцы — чтобы укорить Брусницына: вот, мол, как люди могут устраиваться. А его, Брусницына, заботит только архив, теперь вот и болеть начал…
Так Брусницын вернулся к мыслям, которые старался отогнать. Куда бы он ни отводил глаза, взгляд с неудержимым упрямством возвращался к чертовой двери кабинета. Словно весь длинный коридор только и состоял из одной непомерно широкой двери. И еще щелчки таинственного метронома за стеной отсчитывали секунды какой-то страшной опасности.
И-э-эх… Брусницын вскочил с места, шагнул к кабинету и сильно распахнул дверь.
— Куда-а-а?! — растерялись пациенты. Они не ждали от молчуна такого нахальства. — Не ваша очередь!
Но Кузин уже засек в проёме Брусницына. И кивнул, подожди, мол, вижу.
Брусницын пришел в себя. Одолев несносную дверь, он мог спокойно ждать. Что он и сделал под затихающее ворчание всех законных очередников. Вскоре из кабинета вышел пациент, и высунувшаяся следом сестра пригласила Брусницына, персонально.
Кузин покинул стол и мягко раскинул руки, словно он всю жизнь ждал появления Брусницына в своих белоснежных владениях.
— Анатолий, душа моя! Как я рад, — но тут же осекся. — Что с вами, Анатолий? Вы шли пешком из Месопотамии?
— Да вот, понимаете, — краснел Брусницын. — В котлован угодил, а помыться негде. Ну, как в пустыне… Честно говоря, мне показалось, что все в порядке.
— Угораздило же вас, — засмеялся Кузин. — Но главное — живой! Ничего, мы сейчас придумаем.
Через несколько минут Брусницын сидел у стола в трусах, запахнувшись в простыню, а на полу, в старом термостате, сохли его штаны. Кузин уверял, что более эффективной сушилки человечество еще не придумало. Обувь поручили уборщице с обещанием оплатить издержки.
— Ну-с, с первым вопросом — всё… Как вы себя чувствуете? — Кузин развернул стул и сел верхом, стараясь отвлечь беднягу от стресса, тому требовалось полное расслабление.
Брусницына до слез тронуло Венино участие. Его карие печальные глаза излучали благодарность и преданную нежность.
— Как я себя чувствую? Вроде бы ничего.
— А дверь? По-прежнему смущает ваш покой?
— Честно говоря — да, — застенчиво признался Брусницын. — И сам не знаю… Что это у вас щелкает? — он повел головой в сторону нелепого сооружения, что громоздилось в стороне, у кушетки.
— А? «Детектор лжи», — задумчиво произнес Кузин. — Шучу, конечно. Это я изобрел анализатор порога возбуждения. Помогает в диагностике.
— Я думал, бомба с часовым механизмом, — пошутил Брусницын. Но шутка не получилась. Прозвучало как-то очень уж серьезно. Кузин бросил на Брусницына внимательный взгляд, Брусницын уловил его и натянуто улыбнулся.
— Думаете, я псих, Веня? — проговорил он. — Эта грязевая ванна. Посреди улицы. Точно капкан… До сих пор не приду в себя.
— Запахнитесь, в комнате дама, — подмигнул Кузин.