Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15

Батчер Джим

— Но функции выполняет именно эти, не так ли?

Я возмущенно фыркнул.

— Приятели работают за так. Бобу-то я плачу.

— Платите? — подозрительно переспросил он. — Чем платите?

— В основном дамскими романами. Ну, иногда еще я трачусь на…

Майкл выглядел потрясенным до глубины души.

— Право же, Гарри, я не хочу знать. Неужели вы не можете рассчитать какое-нибудь заклинание прямо здесь, вместо того, чтобы полагаться на этих нечистых?

Я вздохнул и покачал головой.

— Мне очень жаль, Майкл. Будь он демоном, он оставил бы следы и еще какие-либо

физические проявления, по которым я мог бы его найти. Но я совершенно уверен в том, что это был дух. Только чертовски сильный.

— Гарри! — сурово произнес Майкл.

— Извините, сорвалось. Призраки редко вселяются в оболочку, в магическое тело. Это всего лишь сгустки энергии. Они не оставляют за собой физических следов — во всяком случае, таких, которые сохранились бы дольше часа-полутора. Если бы он находился здесь сейчас, возможно, я бы смог рассказать о нем больше и попытался бы напрямую воздействовать на него своей магией. Но его здесь нет, так что…

Майкл вздохнул.

— Очень хорошо. Я попрошу тех, с кем связан, поискать девушку. Как вы сказали, ее зовут? Лидия?

— Угу, — я описал ее Майклу. — И на запястье у нее был оберег. Тот браслет, что я носил несколько последних вечеров.

— А он ее защитит? — поинтересовался Майкл.

Я пожал плечами.

— От чего-то, столь опасного, как представляется по описанию эта тварь… Если честно, не знаю. Нам необходимо узнать, кем был этот призрак при жизни, и унять его.

— Что так и не говорит нам ничего о том, кто или что будоражит призраков в городе, — Майкл отворил дверцу пикапа, и мы уселись в машину.

— Что мне нравится в вас, Майкл — так это то, что вы всегда мыслите позитивно.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Вера, Гарри. Господь Бог умеет присматривать за тем, чтобы все рано или поздно устраивалось.

Он тронул машину с места, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Первым делом поговорить с этим моим психом. Потом послать Боба разузнать побольше о том, что выглядело как самый опасный призрак из всех, с которыми мне приходилось иметь дело несколько последних лет. А потом отыскать того, кто стоит за всей этой чертовщиной и ласково гладить его по головке до тех пор, пока он не исправится. Просто, как два пальца об асфальт.

Я поежился, устроился поудобнее и остро пожалел о том, что вообще встал сегодня утром из теплой постели.

Глава десятая

Мортимер Линдквист пытался придать своему дому этакую готическую мрачность. По углам крыши торчали замшелые химеры. С улицы к дому вели кованые чугунные ворота и проезд, с обеих сторон обставленный статуями. Палисадник зарос высокой травой. Когда б его дом не представлял собой крытый красной черепицей, оштукатуренный клон южно-калифорнийского особняка, это, возможно, и сработало бы.

В результате его трудов дом выглядел скорее как диснейлендовский дом призраков, чем зловещая обитель заклинателя мертвых. К черным чугунным воротам с обеих сторон примыкала обычная изгородь из проволочной сетки. Химеры при более пристальном рассмотрении оказывались пластиковыми копиями. Крашеный гипс скульптурных

изваяний тоже мало напоминал благородный мрамор. В нетронутые заросли так и напрашивался розовый фламинго. Впрочем, я вполне допускаю, что при надлежащем освещении и с надлежащих ракурсов это могло и произвести впечатление на кого-нибудь.

Я тряхнул головой и поднял руку, чтобы постучать в дверь.

Она отворилась прежде, чем я успел коснуться ее, и прямо на меня, пыхтя, попятилась спиной вперед фигура с покатыми плечами, увенчанными блестящей лысиной. Я отступил вбок, пропуская ее. Маленький человечек вытащил на крыльцо здоровенный чемодан и, так и не замечая меня, остановился вытереть пот с лысины.

Я скользнул за его спиной в дверь, тогда как он, бормоча что-то себе под нос, повернулся тащить свой чемодан к калитке. Я покачал головой и прошел в дом. Дверь служила входом для посетителей — никакого покалывающего ощущения, обычного при пересечении порога чьего-либо жилища, я не почувствовал. Прихожая сразу же давала представление о характере внутреннего убранства всего дома. Черные драпировки на стенах, дверях и окнах. Расставленные повсюду красные и черные свечи. Ухмыляющийся человеческий череп на полке, где тома Британской энциклопедии соседствовали с нацарапанными на коже неопределенного происхождения письменами. Череп, разумеется, тоже был из пластмассы.

Из обстановки Морти держал в этом помещении стол, вокруг которого стояло несколько стульев, а за ним, лицом к дверям — кресло с высокой спинкой, украшенное резными чудовищами. Я уселся в кресло, положил руки на стол перед собой и принялся ждать.

Человечек вернулся почти сразу же, вытирая лицо платком-банданой, пыхтя и отдуваясь.

— Закрой дверь, — сказал я. — Потолковать надо, Морти.

Он подпрыгнул и уставился на меня.

— В-вы, — пролепетал он. — Дрезден. Что это вы здесь делаете?

Я пристально посмотрел на него.

— Да ты заходи, Морти.

Он сделал шаг к столу, но дверь за собой не закрыл. Несмотря на всю свою округлость, двигался он с беспокойной резкостью потревоженной кошки. На белой рубашке выступили подмышками темные пятна.

— Послушайте, Дрезден. Я же говорил уже вашим парням: я соблюдаю все ваши гребаные правила, ясно? Ничего я такого не делал, что вы хотите мне припаять.

Ага. Значит, Белый Совет все-таки посылал к нему кого-то. Морти был профессиональным мошенником. Я не рассчитывал вытянуть из него хоть один правдивый ответ, не затратив на это изрядных усилий. Что ж, можно попробовать разыграть эту карту — это сэкономит время и силы.

— Позволь сказать тебе кое-что, Морти. Когда я прихожу к кому-то и не говорю ничего, кроме «давай поговорим», а в ответ слышу: «Это не я, не я!» — это невольно заставляет заподозрить, что тот, к кому я обращаюсь, в чем-то замешан. Ты понимаешь, о чем я?

Его раскрасневшееся лицо разом заметно побледнело.

— Не выйдет, приятель. Послушайте, я не имею никакого отношения к тому, что творится. Я в этом не виноват, да и не мое это дело, вот как.

— К тому, что творится, — повторил я. Некоторое время я смотрел на свои сцепленные пальцами руки, потом снова поднял взгляд.