Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Глава восемнадцатая
— Пожрать меня? — прошептал я. — Я… я не понимаю.
— Эта тварь, за которой ты охотишься — так мне кажется. Кошмар. Мне кажется, она была здесь.
— Кошмар, — повторил я. Потом устало опустил голову и закрыл глаза. — Боб, я не могу… что-то мысли путаются. Что вообще происходит?
— Ну, в общем, так: ты пришел часов пять назад, в стельку обдолбанный вампирской слюной — все время лопотал как безумный. Кажется, ты не понимал даже, что в Мистере сижу я. Ты это хоть помнишь?
— Угу…
— Что случилось?
Я поведал Бобу свои приключения с Кайли и Келли. Поговорив, я почувствовал себя лучше: голова перестала кружиться, да и мутило меньше. Сердце потихоньку замедляло биение — во всяком случае, пульс у меня теперь был уже помедленнее, чем у загнанного кролика.
— Зловещая история, — заметил Боб. — Должно быть, это для них чертовски важно, если они рискнули провернуть это вот так, при солнечном свете. Даже в специально оборудованном автобусе.
— Это я и сам понимаю, Боб, — сказал я и провел рукой по лицу.
— Тебе получше?
— Ну… пожалуй, да.
— По потусторонним меркам тебя потрошили от души. Хорошо еще, ты начал кричать. Я прибежал как мог быстрее, но ты никак не хотел просыпаться. Я думаю, это все яд.
Я уселся, скрестив ноги; из круга я, правда, не вылезал.
— Я помню, мне приснился сон. Бог мой, ну и ужас, — все внутри меня снова сжалось при одном только воспоминании, и я снова задрожал. — Я пытался изменить его, но не был готов к такому. У меня ничего не вышло.
— Сон, — задумчиво повторил Боб. — Да, все сходится.
— Сходится? — переспросил я.
— Еще как, — подтвердил Боб.
Я тряхнул головой, уперся локтями в колени и устало опустил голову на руки. Вся эта история достала меня по самое по это. Пусть кто-нибудь другой разбирается. А мне лучше уехать.
— Значит, на меня набросился дух?
— Ага.
Я покачал головой.
— Бессмыслица какая-то выходит. И как он все-таки миновал порог?
— Не настолько уж твой порог такой неприступный, мистер Холостяк.
Я набрался храбрости сурово набычиться.
— Ну, не порог, так обереги. Я заговорил все окна и двери от непрошеного вторжения. И зеркал, которые он мог бы использовать для этого, в доме тоже нет.
Если бы у Боба имелись руки, он наверняка потирал бы их сейчас.
— Вот именно, — воскликнул он. — Вот именно!
Мой желудок снова сжался, а руки задрожали так сильно, что мне пришлось сцепить пальцы. Я ощущал себя забившимся в угол, ревущим как малое дитя, забыв об остатках достоинства. Больше всего мне хотелось залезть в какую-нибудь узкую щель и закупорить за собой вход. Я судорожно сглотнул.
— Он… он никак не мог добраться до меня, если ты это хочешь сказать. Он никак не мог пересечь установленные мной границы.
Боб кивнул; глаза его возбужденно горели.
— Вот именно. Ты сам к нему вышел.
— Пока спал, что ли?
— Да, да, да! — захлебнулся Боб. — Теперь-то все сходится — да ты что, сам
— Не совсем.
— Сны, — пояснил череп. — Когда смертные видят сны, могут происходить самые странные вещи. А когда что-то снится чародею, все может быть еще причудливее. Порой сны могут оказаться настолько интенсивными, что создают свой собственный мир — маленький, временный, но все-таки мир. Этакий пузырь в Небывальщине. Помнишь, ты сам говорил мне, что призрак Агаты Хэгглторн был достаточно силен, чтобы обладать собственными владениями в Небывальщине.
— Угу. Он напоминал старый Чикаго.
— Так вот, люди иногда тоже способны на такое.
— Но я ведь не призрак, Боб.
— Нет, — согласился он. — Ты не призрак. Но в тебе все готово к тому, чтобы из тебя получился призрак — не хватает только подходящих обстоятельств. Не забывай, Гарри: призраки — это всего лишь замороженные образы людей, последние впечатления, произведенные личностью, — Боб помолчал, словно колебался, стоит ли ему продолжать. — С людьми всегда больше хлопот, чем с любым другим из тех, с кем имеешь дело По Ту Сторону.
— А я и не замечал, — вздохнул я. — Ладно. Значит, ты говоришь, каждый раз, когда мне что-то снится, это создает мой маленький, типа, арендованный на время мирок в Небывальщине?
— Не каждый раз, — возразил Боб. — Говоря точнее, довольно редко. Подозреваю, что необходимую для этого энергию могут дать только самые яркие сны. Впрочем, при границе, столь непрочной, как в последнее время…
— Большинство людских снов образует пузыри по ту сторону. Должно быть, так они и добрались до бедного Микки Малона. Когда он спал. Его жена говорила, вчера ночью его мучила бессонница. Выходит, эта тварь шаталась у его дома, выжидая, пока он уснет, вот и принялась мочить мелких зверушек, чтобы скоротать время.
— Вполне возможно, — согласился Боб. — Ты свой-то сон помнишь?
Я поежился.
— Да. Я… я его помню.
— Должно быть, Кошмар забрался вместе с тобой.
— Пока мой дух находился в Небывальщине? — спросил я. — Да он бы меня в клочки разорвал.
— Вовсе необязательно, — ухмыльнулся Боб. — Владения твоего духа, помнишь? Пусть даже и временные. Все равно, это означает, что на твоей стороне преимущества хозяина. Не то, чтобы они слишком уж помогали, но все же…
— Ох.
— Ты помнишь какие-нибудь конкретные подробности, какого-нибудь персонажа твоего сна, которые действовали не так, как по-твоему полагалось бы?
— Угу, — буркнул я. Дрожащие руки против воли ощупали живот в поисках отметин от зубов. — Блин-тарарам, еще как помню. Мне снилась та заваруха — ну, двухмесячной давности. Когда мы накрыли Кравоса.
— А, того чернокнижника, — протянул Боб. — О'кей. Это может оказаться важным. И что случилось?
Я сглотнул, сдерживая тошноту.
— М-м. Все пошло не так. Тот демон, которого он вызвал. Он оказался сильнее, чем был в жизни.