Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Вы правы, — сказал я Роулинзу очень тихо. — Они вас убьют. Нам надо убираться отсюда.
Коп болезненно поморщился.
— Как?
Я напрягся и сел. Потом чуть поводил плечами, пытаясь восстановить кровообращение в руках, скованных у меня за спиной. Я подергал цепочку. Она оказалась пропущена через скобу в бетонном полу. Звенья негромко лязгали, скользя сквозь нее взад-вперед.
Я покосился на Крейна. Тот продолжал говорить по мобильнику, не обращая на меня никакого внимания.
— Я хочу стащить один из наручников с руки, — сказал я Роулинзу и кивнул в сторону старой тумбочки на роликах. — Там наверняка найдутся
Роулинз покачал головой.
— А эти двое будут спокойно стоять и смотреть?
— Я проделаю все быстро, — сказал я.
— А потом?
— Я грохну свет, и мы уберемся.
— Дверь заперта, — напомнил Роулинз.
— Об этом я позабочусь.
Роулинз нахмурился. Вид у него был очень усталый.
— Почему бы и нет, — сказал он. — Почему бы и нет.
Я кивнул в ответ, закрыл глаза, замедлил дыхание и начал сосредотачиваться.
— Эй! — окликнул меня Роулинз. — А как вы снимете наручники?
— Про йогов никогда не слыхали?
— Про мишку Йоги, — откликнулся он. — И про йогурт.
— Не про тех. Про других — которые, типа, змей заклинают.
— Ах да.
— Они целую жизнь учились управлять своим телом. И могли проделывать кое-какие довольно-таки потрясающие штуки.
Роулинз кивнул.
— Ну да, вроде как забраться в школьный ранец и просидеть в нем полчаса на дне пруда.
— Именно, — подтвердил я. Следуя инструкциям Ласкиэли, я продолжал концентрироваться. — Некоторые способны смещать кости рук, меняя форму кисти. — Я сосредоточился на левой руке и на мгновение порадовался, что она изувечена и почти онемела. Даже с помощью советов Ласкиэли то, что я собирался сделать, должно было причинить адскую боль. — Будьте начеку. И наготове.
Он кивнул и затих, не поворачивая головы ни к Крейну, ни к Глау.
Я выбросил из головы его, гараж, мою головную боль и все, что не имело непосредственного отношения к задуманному. Я в принципе представлял себе, что должно произойти, но точного, посекундного графика действий у меня не имелось. Странное это было ощущение — словно у опытного пианиста, пальцы которого вдруг забыли, что такое прикосновение клавиш.
Не так быстро, прошептал у меня в голове голос Ласкиэли. Твои мышцы и суставы не привыкли к такому. И мысли у меня текли как-то странно — такое испытываешь, вспомнив вдруг, как завязывать сложный узел, который ты знал когда-то, но забыл. Вот так, прошептал голос Ласкиэли, и это узнавание отдалось вдруг в руке.
Я изогнул большой палец, сделал легкое движение остальными и резко напряг все мышцы руки. Большой палец выскочил из сустава с негромким, но очень неприятным хрустом.
Секунду мне казалось, что я потеряю сознание от боли.
Нет, сказал голос Ласкиэли. Ты должен лучше контролировать процесс. Тебе необходимо бежать.
Знаю, огрызнулся я про себя. Судя по всему, ожог недостаточно сильно повредил нервные окончания, чтобы они не реагировали, когда кто-то выдергивает тебе пальцы из суставов.
Кто-то? — переспросила Ласкиэль. Ты сделал это сам, хозяин мой.
Ты
Но это смешно, возразила Ласкиэль. Впрочем, ощущение ее присутствия разом исчезло.
Я несколько раз глубоко вздохнул и изогнул левую руку. Моя плоть отозвалась на это резкой болью, но я постарался не обращать внимания и продолжал движение — медленно, ровно. Пальцами правой руки я охватил наручник и начал аккуратно вытягивать левую кисть из кольца ледяного металла. Кисть сложилась как-то совершенно неестественно. Боль была такая, что хотелось кричать, только воздуха не хватало.
Зато рука продвинулась на целый дюйм.
Я снова изогнул кисть — тем же самым движением, но удвоив усилие, стараясь использовать энергию боли, пытавшейся лишить меня концентрации, — и выдернул руку еще на дюйм.
Боль все усиливалась и усиливалась, как бы я ни старался отодвинуть ее, — так полуденное солнце бьёт в глаза, даже если зажмуришься. Еще чуть-чуть… Все, что от меня требовалось, — это стерпеть и не издать ни звука, сохранив сосредоточенность всего несколько секунд.
Я терпел боль. Я наращивал усилия и вдруг ощутил, как холодный металл наручника скользнул по тыльной стороне большого пальца — одной из немногих точек моей левой кисти, сохранившей чувствительность. Моя рука высвободилась, а я продолжал стискивать пустой браслет правой рукой, чтобы тот не звякнул.
Я открыл глаза и огляделся по сторонам. Крейн расхаживал взад-вперед, прижимая к уху мобильник. Я подождал немного. Когда он повернулся спиной, я встал и вытянул цепь до упора — левый браслет уперся в скобу. Я по-прежнему был прикован к полу футовой цепочкой, но, двигаясь как можно тише, вытянул сведенную болью руку и взялся пальцами за ручку инструментального шкафа.
Пальцы почти не слушались, но я все же выдвинул ящик. Лежавшими в нем инструментами не пользовались очень давно — как минимум несколько лет. Ржавчина покрывала их ровным слоем. С места, где я скорчился, видна была только половина ящика, и ничего такого, что могло бы мне пригодиться, там не обнаружилось. Мне ужасно этого не хотелось, но пришлось ощупать невидимую часть ящика пальцами. Я боялся, что не смогу осязать предмет, даже наткнувшись на него пальцами, и еще сильнее боялся того, что громыхну какой-нибудь железякой, выдав свои манипуляции. Рука моя тряслась, но я ощупал дно ящика максимально быстро и осторожно, начиная с ближнего угла.
На дне я обнаружил предмет с рукояткой. Как можно более бесшумно я вытащил его и увидел, что держу в руке пилку. Сердце дернулось от возбуждения.
Я вернулся в более или менее прежнее положение, а мои похитители, похоже, так ни о чем и не догадались. Я попробовал пилить левой рукой, но вывихнутый большой палец отчаянно болел, поэтому я переложил пилку в правую руку, набрал в легкие воздуха и принялся пилить цепочку у самого пустого браслета.
Цепь, удерживавшая правую руку, не давала пилить в полную силу, к тому же раздававшиеся при этом весьма характерные звуки трудно было с чем-либо спутать. Я почти не сомневался, что не успею освободиться, однако закаленная сталь пилки вгрызалась в серебристую металлическую цепочку так, словно та была изготовлена из дерева. Три, четыре, пять движений взад-вперед, и звено разомкнулось. Я изо всех сил рванул правую руку, цепочка скользнула и порвалась, стоило пустому браслету застрять в скобе.