Архон
Шрифт:
Посередине зала, на каменном возвышении, стояла причудливая конструкция, хитроумная и шаткая. Видимо, она была сооружена из дерева, из тысяч переплетенных прутьев. Непонятно, где их взяли, ведь ближайшее дерево росло в сотнях миль отсюда.
— Гнездо! — ахнул Алексос.
Сетис изумленно всмотрелся. И правда, гнездо. Но не для птицы. Сбоку к нему была пристроена лестница, извилистая, будто состряпанная из кусочков. Она поднималась между хлипкими слоями древесины, между кое-как сколоченными обломками сучьев к уложенной наверху груде сломанных
Исполинская, раздутая, она вяло распростерлась на нелепой импровизированной кровати. Ее платье было расшито перьями, чудовищная черно-красная маска украшена злобным орлиным клювом. Пальцы опухли; даже издалека было видно, что каждый палец обвязан замысловато переплетенными веревками, красными, синими и желтыми, и те же самые нити вплетены в темные грязные волосы. В руках она держала веер, сделанный из темной кожи, и, лениво обмахиваясь, говорила холодным гортанным голосом.
А говорила она с Шакалом.
Глаза Сетиса удивленно распахнулись. Грабитель могил выглядел страшнее смерти. Светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам, на лице краснел свежий порез. Лису было еще хуже: он корчился от боли на полу и никак не мог подняться. Их посадили в нечто вроде клетки, сооруженной из слоновьих бивней, а может быть, из костей какого-то животного. Животного ли? Сетис сглотнул подступивший к горлу комок. Кости походили на человеческие.
А вокруг стояли люди в уродливых птичьих масках. Их одежда была расшита перьями, но всё же это были люди, и в руках они держали копья с острыми наконечниками из камня, а может, из какого-то стекловидного минерала.
Орфет почесался и шепнул себе под нос:
— Ну, и кто из нас попал в беду, повелитель воров?
Шакал схватился за прутья клетки.
— Я понятия не имел, — с трудом говорил он, — ни о вашей религии, ни о ваших ритуалах. Мы не знали, что птицы для вас священны. Мы просто хотели раздобыть чего-нибудь поесть.
— Вы воры.
Даже издалека Сетис увидел, что Шакал приподнял бровь.
— Ничего подобного, — оскорблено отозвался он.
Орфет злорадно ухмыльнулся:
— Ну и врет.
— Вы замышляли убить Высочайшего. Потом пришли сюда, и мы знаем зачем. Вы ищете звезду. Вы ее не найдете.
Сетис почувствовал, как беспокойно заерзал Алексос.
— Звезду! Одну из тех, что упали!
— А теперь, — женщина подняла руки, — мы заберем вашу звезду.
Она блеснула у нее в руке белым шариком чистого света. Сетис грустно подумал о ста пятидесяти сиклях, которые он до сих пор за нее должен, а Алексос тихо ахнул, узнав свою пропажу.
— Как давно, — прошептал он, — как давно я ее не видал!
Шакал развел изящными ладонями.
— Уверяю вас, сударыня, любому человеку достаточно одной звезды.
Напрасно
— Нашу звезду поглотил Высочайший.
— Птицы, — прошептал Сетис. — Она имеет в виду гигантскую птицу.
— Кондора?
— Что-то вроде этого.
— Тогда могу спорить, он питается не только падалью. — Орфет обвел взглядом зал, заметил в углу дверь, еще одну — высоко в восточной стене.
— Не может быть! — Алексос пал духом.
Шакал сказал:
— Мы не намеревались проявлять к вам неуважение. Оставьте себе звезду. Мы просим одного — освободите нас. — Голос звучал натянуто, но Сетис не мог не восхититься его самообладанием. Шакал прекрасно понимал, что надеяться не на что.
Послышался звук, липкий, зловещий. Женщина смеялась. Потом кивнула головой людям-птицам и сказала, обращаясь к пленникам:
— Ваши души станут свободны. Будут летать на ветру, высоко в поднебесье, вместе с клочьями вашей плоти. Там, куда их занесет Высочайший…
И вдруг клетка, дернувшись так, что Шакал покачнулся, рывками начала подниматься. Лис заскулил от страха, но мгновенно замолк под свирепым взглядом Шакала. Рослый грабитель выпрямился.
— Встань на ноги, — тихо приказал он Лису. — Мы много лет воровали у смерти, теперь она берет свое.
Сетис беспокойно встрепенулся.
— Мы не можем бросить их, — прошептал он в полной тишине.
Орфет попятился.
— Еще как можем.
— Нет! — воскликнул Алексос, и толстяк взъерошил ему волосы.
— Я пошутил, дружище, — усмехнулся он. — Если кто и прикончит этого проходимца, так только я. Никому не уступлю этой чести. Иначе я бы и пальцем не шевельнул, понятно?
Алексос сурово кивнул.
— Конечно, Орфет.
Женщина встала. Это далось ей нелегко — видимо, она вообще редко поднималась с кровати. Там, где она лежала, осталась глубокая вмятина. В перьях виднелось что-то белесое. Сетис вытаращился на гнездо.
— Что это такое?
Темные глаза Алексоса широко распахнулись. Он удивленно произнес:
— Это яйцо.
Яйцо было огромное, длиной с локоть Сетиса. Светло-голубое, с редкими пятнышками, оно лежало в теплом пуху, и женщина заботливо накрыла его мягкими подушками. Потом принялась неуклюже спускаться по лестнице.
— Она что, его высиживает? — удивленно произнес Орфет, потом брезгливо добавил: — Они считают птиц богами и высиживают их яйца?
— Яйца всего одной птицы. Той самой, исполинской. — Сетис торопливо огляделся. — Надо чем-то срезать клетку. Птица влетит через пролом в стене. — Он обернулся к Алексосу. — Архон, поможешь? Можешь кое-что сделать?