Архонт
Шрифт:
Но жил он на первом.
– Я очень вам благодарен, – произнёс Глеб, открывая дверь. – Сам бы я долго добирался.
– Всегда – пожалуйста, – угрюмо сказала Агата.
Она решила, что на этом всё. Хватит с неё на сегодня приключений. Бросить его здесь на пороге? Нет, пожалуй. Она всегда доводит дело до конца.
Зайдя в прихожую, Агата помогла Глебу снять плащ, осмотрелась. В коридоре висел выцветший календарь 2010 года, а круглое зеркало возле вешалки не мыли, похоже, с прошлого столетия. Да и толстый слой пыли на плинтусах с облупленной краской многое говорил о хозяине. Агата сделала такой
Она провела Глеба в комнату, усадила в кресло. Он, напряжённо поджав губы, коснулся пальцами больной ноги.
– Сделай йодистую решётку. Йод есть?
– Не помню, – он поднял глаза на Агату и как-то виновато улыбнулся.
– Где у тебя аптечка?
– Вон там, – он кивнул на паршивенький сервант. – На верхней полке, кажется.
Агата сняла рукавицы, сунула их в карман, подошла к серванту и открыла дверцу. И вдруг застыла и с толикой злости спросила себя: что я творю? Дотащила его до дома – и всё! Дальше он сам справится. Нянькой она не нанималась. А йод? Ну, уж ладно, йод поищет. Так и быть. А потом нахрен свалит.
Медикаменты оказались в коробке из-под обуви. Хотя, какие там медикаменты – флакончик с зелёнкой, почти пустая баночка с перекисью водорода, как будто обгрызенный и не совсем чистый рулон ваты. И йод. Совсем чуть-чуть йода.
Агата всучила флакончик и кусок ваты Глебу, сняла шапку и, позабыв о «потом нахрен свалит», осмотрелась. Да-а, жил человек-цапля небогато. Нищеброд. Или аскет. Скорее – первое. Вынужденный аскет по причине нищебродства. Однокомнатная убого обставленная квартира. Обои выцвели так, что былого узора не разглядеть. На окне – трещина, на подоконнике – чахлая герань. Агата непроизвольно усмехнулась: а может, он действительно дрался именно за макароны, чай и булку?
Пока Глеб сосредоточенно мазал йодом лодыжку, Агата подошла к письменному столу.
Компьютер, стопки бумаг. Раскрытая тетрадка, страницы которой исписаны… рунами? О да, она в этом немного разбиралась. Если дружить с Викингом, то со временем знакомишься с такими вещами. Ровно так же познаёшь мир юрского периода, если водишь дружбу с Тиранозавром. Но помимо рун в тетрадке были и оккультные знаки, и цифры, и отдельные, будто вырванные из текста, слова, и геометрические фигуры. Какая-то сумбурная мешанина. А в своём ли уме человек-цапля? Агата не могла представить, чтобы психически здоровый человек мог исписать тетрадь подобным образом. Причём, все эти знаки были выписаны аккуратно, старательно. Нет, тут от вопросов ну никак не удержаться:
– Это что? – она взяла тетрадь и поглядела на Глеба.
– Цепочки, – последовал ответ. – Магические цепочки.
– Шутишь?
– Я серьёзно. Это моё… не знаю, как лучше сказать… Хобби. Даже больше, чем хобби.
Он точно не в своём уме. Поставив ему диагноз, Агата поймала себя на мысли, что он ей интересен. И признать это оказалось не так уж и сложно.
Глеб положил вату на журнальный столик, опустил штанину.
– Больше, чем хобби, – повторил он. –
– Думаю. И не нужно со мной на «вы». Терпеть не могу.
Глеб, прищурившись, смерил Агату оценивающим взглядом, и в ней всколыхнулась злость: ненавидела, когда на неё так смотрели! Она что, манекен, чтобы её так разглядывали? Девочка-танк не привыкла терпеть подобное:
– Чего пялишься, а?
Он отвёл взгляд. Агата, нахмурившись, подошла к полке с книгами, пробежалась взглядом по «корешкам». Говард Лавкрафт, Густав Майринк, Франц Кафка… Ни одного знакомого автора. Ну а что она ожидала увидеть, Марию Семёнову с её «Волкодавом» или «Сагу о викингах»? Те книжки, что у неё самой на полке стоят?
– Расскажи лучше про эти… магические цепочки.
Ну и зачем попросила? Ей ведь даже не интересно. Агата беззлобно упрекнула себя за то, что всё ещё торчит здесь, и дала себе зарок уйти минут через пять. Ну, может, десять.
– Тебе действительно интересно? – спросил Глеб.
– Иначе не спрашивала бы.
– Ты ведь считаешь, что я с катушек съехал.
– Ну, так разубеди меня.
Глеб хмыкнул, и Агата подумала, что он не такой мрачный и болезненный, как казалось ей раньше.
– Магические цепочки, это что-то вроде формул. Если написать определённые знаки в определённом порядке, и проделать кое-какие манипуляции, то можно сотворить чудо.
– Бред, – сделала заключение Агата.
– Я и не ожидал, что ты поверишь. Ты попросила, я рассказал.
– С тобой всё ясно. Фэнтази насмотрелся. Ну, я понимаю, если бы тебе было лет тринадцать, но…
– Что «но»?! – в голосе Глеба проскользнули холодные нотки. Агата умудрилась его уязвить. Он подался в кресле в её сторону. – Если ты чего-то не понимаешь, это не значит, что этого не существует. Лучше в такие вещи не верить, правда? Так спокойней. Живёшь себе в своём скучном мирке и не желаешь видеть дальше собственного носа.
– Это ты обо мне? – разозлилась Агата. – Да ты нихрена обо мне не знаешь!
– А мне и не нужно знать. Ты такая же, как все.
Ей захотелось подойти и вдарить по его больной ноге. Да так, чтобы на этот раз точно сломалась. Сдержалась. И, чёрт возьми, он всё ещё был ей интересен!
– Вот что для тебя магия, а? – распалялся Глеб, ёрзая в кресле. – Как ты её себе представляешь? Волшебная палочка, молнии из глаз, Гарри Поттер на метле, посохи, пуляющие огненными шарами?
Ну, в общем, именно так она её себе и представляла. Но сказать «да» означало вслух подтвердить его правоту. А он только этого и ждёт, чтобы потом посмеяться. Хрен ему, а не «да»!
Глеб вздохнул и заговорил уже без прежнего пыла:
– Магия – это наука. Это физика, химия, психология и много ещё чего. Я эти знания по крупицам собираю.
– В интернете, – ехидно заметила Агата.
– И там тоже.
– Ну-ну… И много ты уже этих крупиц насобирал?
Рассерженный её сарказмом, он поглядел на неё хмуро.
– Меньше, чем хотелось бы. Мне приходиться многое самому додумывать. Экспериментировать.
– Маг-самоучка, – Агате хотелось его подразнить. Он ей сейчас казался обычным мальчишкой-фантазёром. Не психом. И было даже что-то забавное в том, как он защищал свои убеждения. – И чего ты добился?