Аристократ представляет
Шрифт:
Мне нужен Константинов, он важней.
Я не сомневаясь уверенно подошел к нему в тот момент, когда Высотин уже скрылся из вида и заявил:
— Я составлю вам компанию.
— Ну давай, — недоверчиво сказал он. Надо же, не послал меня, это удача. Мы зашли в уединенную часть зала, тут тоже было несколько столиков — но они были изолированы колонной. Мы сели напротив друг друга. — Ну-ка давай для начала! Сегодня привез мой хороший друг.
И он картой ку-ар-банка подровнял передо мной две белых дорожки на гладкой стеклянной поверхности столика. Тут похоже наблюдалось присутствие большой порции. И это количество
Это похоже такая проверка. То есть в кино берут только через это?
Я уверенно втянул сначала правой ноздрей, потом — левой. Чип сразу заработал, предоставляя химический состав и сделал прогноз о том, как это будет работать. Ощущая всю это слаженную внутреннюю работу я вдруг обратил внимание, что всю работу проделывает мое тело (Дэн то есть), а не чип, а чип просто резюмирует информацию, и даже преломляет ее, соединяя с поступающими приказами, если таковые имелись.
Тут же возникла надпись поперек моего взгляда:
«Нейтрализация героина 100%».
Наркоманом мне стать не дадут.
— Ты завис?
Ах, да, я вернулся в реальность.
— У вас тут все дела так делаются? — показал я на остатки порошка на столе.
— Чего, спрашиваю, ты хочешь? — Спросил он вальяжно, напрочь игнорируя мое замечание. — Продвинуть свой сценарий?
— Я… — начал я, но он тут же оборвал меня, глядя на маленький ТВ, по которому показывали решетку из зала суда:
— Слышал, собираются судить Барышникова? Заведут его в клетку в зале суда, закроют дверь на ключ.
— И что тут такого?
— А ты думаешь распоряжаться своим заработком так плохо? — пристально посмотрел он на меня.
— Насколько я слышал, он член экстремистской организации и собирал деньги на ее содержание.
Это же не что-то отвлеченное — экстремизм. Это значит от его действий кто-то погибает в нашей стране.
За год моего отсутствия много чего произошло. Фронт передвинулся вплотную к западным областям Украины. Рухнула Европа и образовалось нечто новое, оно так и называлось: Новое Объединение Европы, НОЕ. Договор о мире как бы был заключен, но его любили нарушать и постреливали. Постреливали вот этими самыми пулями, на которые переводил деньги этот творческий дятел Барышников. Стреляли со стороны НОЕ. К сожалению, я сейчас занят, чтобы разбираться в том, что там происходило за время моего «отсутствия». Помню что я видел много агентов Дэна, в Киеве. Это забыть невозможно. Я тогда приказал навести порядок, не особо веря, что получится. Это выполнение приказа? Или нет?
Вместе со всем этим началось движение и внутри страны. Вполне возможно, что все эти новые запросы от жителей/зрителей и убедили Министерство Обороны позволить мой проект. Все очень быстро меняется. Народ уже не хочет быть изгнанником, варваром и недобитком. Министерство тоже не хочет вечно сдерживать себя, как это бывало раньше…
Ну так вот, все эти новые требования к деятелям культуры привели к этой ситуации с Барышниковым. К людям творческой профессии стало применимо требовать преданность стране. Тех, кто не согласен с происходящим на Украине по своей гражданской позиции наказывать не требовали. Это ведь честно — заявить свою позицию и жить на свой талант. Но оказалось, что много тех, кто ненавидит русских, считает себя учителями, перечисляет деньги тем, кто
— Не важно. Тут важно то, что чернь будет судить элиту. Вся недочеловеческая темнота будет пытаться втоптать порыв духа и характера. Разве это не сильно — отстаивать свои убеждения?
— Его убеждения все замешаны на нацизме…
О, все соцсети этого Барышникова были раскрашены в красно-белые флаги со свастикой. И ни для кого это не было секретом.
— Каждый защищает свои убеждения, какие бы они не были. Ты — свои, я — свои. Барышников — свои. Они непонятны кому-то, ну может быть имеют последствия, может быть даже не правильные, я этого не отрицаю. Но это же подвиг! Не отрекаться от своих убеждений в тюрьме и под пытками! Необольшевики будут снова пыжиться и изображать «Нюрнберг 2.0» — мол посмотрите, вот нацист, он ел русскоязычных младенцев и крутил ветеранов на 9 мая. А он просто борется.
— С какой стати мародер-псих, планировавший взорвать рынки в Москве, стал убежденным борцом и даже элитой?
Вместо ответа он кисло глянул на меня и напомнил:
— Ну что за сценарий у тебя? С собой?
— Мне не нужно продвигать сценарий, — сказал я, — Мне нужны люди.
— А, даже так? Какие бюджеты?
— Бюджеты в полном порядке, — заверил я его.
— А, — понятливо сказал он, — Ты знаешь, что даже на ТВ тебе мало что светит, не говоря уже про кино? Все люди заняты. Михалков и Бондарчук разобрали всех. — Сказал он и заржал. Какие у тебя идеи, поделишься? Или скажешь откуда средства?
— В этом заинтересована оборонка.
— Ух ты! — он присвистнул. — Оттуда денег я еще не брал. А что придумал?
Я ляпнул, что пришло в голову (ну правда, не открывать же все свои планы!):
— Патриотическое воспитание.
Ответ был неожиданным:
— Не думай, что я этим не занимался. Это было интересно.
— Знаешь, я все твои фильмы так или иначе видел. Но они не впечатлили меня.
Бред и мрак, если сказать точно. Но про это я промолчал.
Он махнул рукой:
— Не парься. Я на Мальдивах живу, а не здесь.
— Ты не паришься?
— Ну а что? Это просто работа. Ты не знаешь, что такое работа? Когда-то в молодости меня это волновало… а теперь нет. Есть более приятные вещи в жизни, чем работа.
— Я не уверен, что так и должно быть. — Возразил я и попытался выразить свои чувства: — Кино — это когда ты паришь над обыденностью, над земным. И все самые сложные вопросы легко решаются… Но, конечно, не только это. Взрываешь мозг, учишь любви к добру, приподнимаешь людей из действительности и переносишь на облака… резко полемизируешь, делаешь острые эпизоды, а люди благодарны…
— Они итак благодарны…
— Вот ты, маститый продюсер, ты понимаешь, что сейчас нет никакой методологии? Никаких художественных направлений! Ханжество, жажда наживы, громадные бюджеты — сколько угодно, а художественных советов нет. А значит нет никакой кинематографической науки. Нет элементарной структуры российского кино. Каждый снимает во что горазд.
Я чувствовал, что завелся, но Константинов как будто был совсем не здесь. И отреагировал своеобразно:
— Тебя не торкнуло?