Аристократия духа

Михайлова Ольга А.

Тётка пришла в восторг от его обязательности, и он торопливо откланялся, порадовавшись своей изобретательности и доверчивости тётки. Как наивны, Боже мой, эти старые девы…

Клиффорд Райс жил по указанному им в письме адресу, и Кейтон без труда нашёл его. Вышеупомянутый джентльмен, как ни странно, хоть и был писаным красавцем, никогда не унижал достоинство Кейтона своей бесспорно привлекательной внешностью. Энселм даже склонен был любоваться чеканным профилем своего бывшего одноклассника, его выразительными зелёными глазами, сильным волевым подбородком и роскошными каштановыми волосами. Они понимали друг

друга: роднили и общность взгляда на жизнь, и склонность потакать чувственности.

Приятель Райса Джастин Камэрон был невысок, строен и хрупок, чтобы не сказать субтилен, при этом тоже казался красивым, весьма нравился девицам и считался завидным женихом. Кейтон был ревнив к мужской красоте, но внешность Джастина не нравилась ему. Он не любил такие лица, слишком приторные и слащавые, лишенные мужественности. Надень парик — почти девица. С Райсом он охотно поменялся бы лицом, но с Камэроном — нет.

При этом Кейтон заметил, что время, проведённое в Бате, а Камэрон был здесь, как он понял, с начала зимы, почему-то не пошло последнему на пользу. Джастин похудел, выглядел вялым и утомлённым. Надо полагать, насмешливо подумал Энселм, ни в чём себе не отказывал, что не замедлило сказаться на его хрупком здоровье.

Камэрон и подлинно был слаб здоровьем — вечно простужался от любого сквозняка, подхватывал разные хвори и болел всегда тяжело и долго — Кейтон помнил это ещё по Вестминстеру. Мельком припомнил сказанное старым школьным врачом, мистером Джаспером Нерли, со вздохом проронившим, что при столь слабых легких Камэрону лучше бы сменить Англию на Ривьеру.

Сейчас, с приездом Райса, они оба проводили в Бате время премило: стол ломился от явств и напитков, а через час сводня должна была привести и веселых девиц. Именно на это и рассчитывал Кейтон, намереваясь основательно разговеться после поста в Оксфорде, где, как он знал несомненно, за ним приглядывали по поручению отца. Он поинтересовался, учли ли дружки, чёртовы эгоисты, его интересы, и оказалось, что миссис Ричардс были заказаны как раз три девицы — они решили, если он и не успеет подъехать — всё равно, — избыток лучше недостатка. Кейтон шутовски поклонился, благодаря приятелей за столь ревностную заботу о его нуждах.

Пока же дружки наперебой делились местными сплетнями.

— Зимний сезон, надо сказать, был на редкость скучен, я здесь с декабря, — Камэрон лениво потягивал кларет, — и, если бы ни моя добрая миссис Ричардс — умер бы с тоски. Счастье, что вы с Райсом пожаловали.

Кейтон вяло уточнил.

— Что, в этом сезоне совсем нет красавиц? Я приехал с университетским приятелем, Альбертом Ренном, у него довольно милая сестрица… Рейчел, кажется, да и подружка её мила… Разве нет?

Камэрон странно поморщился, Кейтону даже показалось, что по лицу его прошла какая-то нервная судорога.

— Эти чопорные красотки — Сомервилл, Хилл, Ренн? Знаю, — он пренебрежительно махнул рукой, — но мне такое не по душе. Больно много о себе мнят. Цены себе не сложат. Это не в моем вкусе. Много разговоров было из-за Джоан Вейзи, но эта себе так никого и не выбрала за весь сезон, — Камэрон как-то ветрено улыбнулся, — да едва и выберет…

Райс неожиданно уточнил.

— Это Вейзи, я слышал, просто красавица?

— Девица роскошна, конечно, кровь с молоком, но приданое совсем небольшое. Видимо,

опекун счёл, что красота девицы сама по себе стоит немало? Но меня это не устроит. Это ты, с твоим-то состоянием, Клиффорд, мог бы попытать счастья, но мне мало двадцати тысяч и красоты впридачу.

— Отец требует, чтобы я женился на Элизабет Кимберли, — вздохнул Райс. — Дочь его друга, земли рядом, приданое прекрасное. Потребовал помолвки и вот — я жених.

— О, вот как… И ты расстроен? Девица страшна, небось, как смертный грех?

Райс почесал ладонь пальцами и лениво поморщился.

— Да нет, почему? Элайза совсем недурна, но мне кажется, я ещё не упился холостяцкой вольностью. Конечно, ничего не помешает развлекаться и после, но отец в последнее время так закрутил гайки, — в глазах Райса промелькнули досада и гнев, но тут же и исчезли. — Так говоришь, эта Вейзи красавица?

Камэрон пожал плечами.

— Мимо не пройдешь, не заметив. Броская, видная. Пожалуй, что и просто красотка. Постоянно в окружении кавалеров. Столпы общества, правда, о ней мнения не слишком лестного. Я что-то такое слышал от Комптона. Ну, да, это просто разговоры.

Кейтон, скрывая интерес, насмешливо бросил:

— Светские похвалы — вещь ненадежная. Красавицей зовут любую мало-мальски привлекательную девицу. Сколько раз я слышал славословий да прославлений каких-нибудь новоявленных красоток, а приглядишься — кроме молодости да свежести — ничего. Я не доверял бы льстивым комплиментам, пока не посмотрел бы сам.

Райс изумился.

— Чёрт возьми, Энселм, а чего ещё от девицы-то и требовать? Свежесть только и в цене.

Кейтон посмотрел на Райса, но промолчал.

— А ты собираешься жениться, Кейтон? — Камэрон бросил на Райса взгляд, не ускользнувший от внимания Энселма.

Ответил Кейтон излишне резко и отрывисто, ощущая гулкий стук сердца.

— И в мыслях того нет. — Он резко сменил тему, — но где эта чертова сводня? Почему бы не пойти в то заведение на Бристольской дороге?

— Ты удручающе циничен, Энселм, — назидательно проговорил Райс, точно читал поучение благородным девицам. Он актерствовал, и не скрывал этого, — а вот я в глубине души по-прежнему остаюсь сентиментальным романтиком и сохраняю идеалы рыцарственной старомодной любви. Я не люблю войти в бордель, получить согласно заплаченному и выйти. В этом что-то скотское. Тщеславие отвращает меня от публичного дома, где нет ни видимости сопротивления, ни подобия победы, ни надежды, что выберут именно тебя, а не другого. Нет даже непроизвольной щедрости красавицы — ласки она отмеряет в строгом соответствии с полученной суммой. А вот миссис Ричардс приведёт не профессиональных жриц любви, но юных горничных из гостиниц, кои не прочь подработать. Ухаживание за барышней на дому сохраняет все прелести любви и тонкость чувства…

Кейтон смерил его ироничным взглядом и оба расхохотались.

— Я никогда не простил бы себе, если бы упустил столь благородную забаву…

Кейтон вспомнил Ренна.

— Один мой сокурсник считает, что «кто истинно благороден, тот не прощает себе того, чего никогда не поставил бы в вину другим…». Что в головах у этих людей? — Кейтон поежился.

Райс кивнул.

— Или благородство, или благоразумие, тут каждый выбирает. Но благородство не окупает даже себя.