Аристократы улиц 2
Шрифт:
— Нарушил. Но это не ваша юрисдикция. Эспер Александрович был изгнан по приказу моего князя, и он же будет с этим разбираться. Так что барон Терновский задержан нашими гвардейцами и будет сопровождён в Москву для беседы с князем.
Орловец запыхтел, будто чайник, и попытался применить последний аргумент:
— Но то, что он устроил здесь…
— Компенсацию за ущерб городской собственности берёт на себя род Тарковских. И это тоже, вообще-то, не ваша юрисдикция. Далее, — Лихачёв поправил очки. — Можете передать графу Стоцкому, что мой князь
Граф Стоцкий? Это ведь с ним я тогда договаривался о поставке одухотворённых семян. Судя по всему, он занимает ещё более высокий пост, чем мне думалось.
— У вас остались вопросы, господа? — спросил Дмитрий.
— Чёрный орёл это так не оставит, — процедил старший агент.
— Что «это»? Выражайтесь конкретнее.
— У нас с бароном была договорённость, — злобно зыркнув на меня, сказал орловец.
— Не понимаю вас. Насколько мне известно, его благородие отказался от договорённости, — Лихачёв тоже послал мне не самый дружелюбный взгляд. — То, что произошло здесь и сейчас — последствия этого. Решать проблему будете не вы. Как я и сказал, завтра князь Тарковский встретится с вашим начальником.
Повисло неловкое молчание. Агентам явно было больше нечего сказать, поэтому Дмитрий удовлетворённо кивнул:
— Всего доброго, господа. Солдаты, откройте дверь как положено, будьте добры.
— Есть, господин.
Два гвардейца повесили автоматы на плечо и подняли стеллаж. Дверь открылась сама собой, повиснув на одной петле.
Лихачёв кивнул всем на прощание. Посмотрел на меня и мотнул головой, мол, пошли.
Отказываться смысла не было. Окружённый гвардейцами, я молча последовал в коридор. Не удержался и напоследок сказал агентам:
— Прощайте, господа. Видите, я же говорил — надо было дождаться представителей моего брата.
— Ты ещё ответишь, — негромко процедил старший.
— Посмотрим.
— Эспер Александрович! — воскликнул Дмитрий. — Нам не стоит задерживаться.
Я понимал, что это действительно так. Чем раньше мы уедем, тем лучше. Не исключено, что скоро сюда может прибыть имперская стража. Спорить с ними может оказаться гораздо сложнее, чем с Чёрным орлом.
Когда мы начали спускаться по лестнице, я поравнялся с Лихачёвым и сказал:
— Спасибо, Дмитрий Афанасьевич.
Тот посмотрел на меня и поправил очки:
— Вы устроили брату серьёзные проблемы, ваше благородие. Скажете спасибо ему. Если он станет слушать.
— Мы правда едем в поместье?
— В поместье? Нет. Мы отправляемся в Москву, — сказал Дмитрий, устремив взгляд перед собой. — При всей моей личной симпатии, Эспер, вы по-прежнему изгой. Вам запрещено приближаться к поместью Тарковских.
На это мне было нечего ответить. Стало донельзя обидно. Ведь, если честно, я уже представил, как увижу родные владения, как вдохну запах отчего дома и коснусь тех стен, в которых вырос.
На сердце стало тяжело. С этой тяжестью я сел в машину рядом с Дмитрием, и мы поехали к порталу.
—
— Его заберёт гвардеец, — ответил поверенный. — Пока у нас есть пять минут, расскажите, как ваши дела, Эспер. Как госпожа Есения и госпожа Белослава?
— Всё в порядке, — сказал я. — Мама занимается хозяйством, Белослава учится косметической алхимии.
— У неё всегда был талант к ремесленной магии.
— Да, это так…
Мы поболтали о всяких пустяках, а потом проехали через портал и очутились в Москве. Погода здесь стояла не лучшая — шёл мелкий дождь и дул ветер, от которого даже в машине становилось зябко.
— В «Казанок», господин? — уточнил водитель.
— Да, — ответил Дмитрий.
Мне стало ещё неуютнее, чем до этого. «Золотой казан», в просторечье «Казанок», был рестораном, принадлежащим роду Тарковских — одним из трёх. Попасть туда можно было только по приглашению, и Тарковские часто использовали его для важных деловых встреч.
В такие дни ресторан закрывали и на три квартала вокруг выставляли охрану. Вот и сейчас, пока мы ехали, я заметил по пути немало машин с гербами рода и конных гвардейцев.
Владислав не хочет, чтобы кто-либо слышал нашу беседу. Это значит, она точно окажется непростой.
Впрочем, другого я и не ожидал.
— Позвольте взглянуть на документы, — сказал вдруг Дмитрий.
— Пожалуйста, — я протянул ему папку.
Лихачёв просмотрел бумаги, покивал и вернул мне папку.
— Всё оформлено, как полагается. Однако мирный договор можно оспорить, ведь Пётр Бехтеев ещё не вступил в права официально.
— Это не имеет значения, — сказал я. — После смерти отца он исполняет обязанности графа и имеет право подписывать родовые бумаги.
— Я хорошо вас обучил, Эспер Александрович, — поверенный позволил себе улыбку. — Однако в таких делах много подводных камней. Впрочем, поговорите об этом с его высочеством.
Я только кивнул и больше не стал ничего говорить.
Когда мы подъехали к ресторану, на улице стало уже темно. В основном благодаря погоде — закатное солнце скрылось за тучами, и ночь наступила раньше положенного.
В двухэтажном здании «Золотого казана» горело только одно окно на втором этаже. Я в сопровождении гвардейцев зашёл в ресторан и поднялся. Там меня проводили в отдельный небольшой зал, именуемый Круглым.
Потому что, как можно догадаться, он был круглой формы. Точно так же, как единственный стол посреди комнаты и прочие детали интерьера.
Владислав был уже здесь. Сидел за столом и пил кофе.
Удивительно. Я скорее рассчитывал увидеть его с бутылкой креплёного вина или кружкой пива, на худой конец.
— Оставьте нас наедине, — велел он, ни на кого не взглянув.
Солдаты поклонились и вышли, бесшумно закрыв за собой двери. Влад повёл рукой, и я почувствовал, как включились защитные артефакты. В том числе гасящие звук. Теперь нас никто не услышит, даже если мы начнём орать и стрелять друг в друга.