Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров
Шрифт:
Недавно по телевидению была показана программа, посвященная актеру Леониду Харитонову. Это был самородок с такой чистой душой, что людям было достаточно только его увидеть, чтобы стать жизнерадостнее и счастливее.
Известно ли вам, читатель, отчего Харитонов погиб? У него со школьных лет была язва кишечника. Врачи лечили его алкоголем, даже не водкой, а спиртом. Якобы от спирта язвы заживали. Не знаю, пропала ли язва у Харитонова. А великий актер от спиртолечения пропал.
Реальная жизнь сурова. А нас всех развратил старый кинематограф, где люди болели и умирали красиво. Многие кинозрители
А мы пока что запишем: «Утверждения В. А. Солоухина, будто воспоминания Б. Г. Закса доказывают, что А. П. Гайдар был психически больным человеком, опасным для общества, и будто «Американские мемуары» Закса свидетельствуют о врожденных наклонностях А. П. Гайдара к массовым убийствам, оказались стопроцентной ложью».
«В. СОЛОУХИН, ВЫ — БОЛЬШОЙ УЧЕНЫЙ!»
Автор «Владимирских проселков» всерьез полагал: мемуары Закса никто искать не станет. Тем более, в зарубежных изданиях. А если станет, то не найдет, и обман не обнаружится.
А формула (как мы теперь знаем, лживая), будто Гайдар — «маньяк-убийца по своей природе (курсив мой. — Б. К.)», была нужна как фундамент для еще одного утверждения: в годы Гражданской войны была «известна его (Голикова. — Б. К.) кровавая жестокость».
С особенной силой (по утверждению Солоухина) она проявилась в период тамбовской войны, начатой Александром Антоновым.
Возникает вопрос: «Допустим, что все так и было. Предположим: раньше, до Солоухина, этого никто не знал, он стал первооткрывателем. Но где, в каком городе, в каком архиве, в каком фонде, в какой папке, на какой странице наш историк прочитал о "кровавой жестокости" Голикова?»
Нет места и времени доказывать, поверьте мне на слово: Владимир Алексеевич даже приличия ради не открыл двери ни одного московского или тамбовского архива. Не держал в руках ни одного подлинного документа за 1920–1921 годы, который бы относился к этим трагическим событиям.
Между тем, именно в тамбовских архивах сохранилось невероятно много обстоятельных, красноречивых документов. Таких, пожалуй, я больше нигде не встречал. Жаль, про антоновщину я писать уже не буду. А то отстучал бы на этом вот компьютере толщенный роман, какого у нас еще не было — такой сильный, такой драматичный лежит у меня материал… Что там Николай Вирта с его романом «Одиночество», за который он получил орден Ленина. Правда, писать ему о тамбовских событиях было несравнимо трудней, чем в наши дни.
В папках (и на микропленке) у меня документы двух видов. Если рядовому красноармейцу или командиру присуждалась награда — орден или золотой портсигар, то шло подробное описание подвига со всеми деталями, иногда на нескольких страницах.
Если это был приговор трибунала антоновцу или красноармейцу-перебежчику, то опять полный подробностей рассказ. И часто тут же с добавлением: «Привести приговор
Я с благодарностью вспоминаю: люди в тамбовских архивах оказались отзывчивые, знающие. Сотрудницы готовы были искать и находить по моей просьбе особо драматичные материалы. Бывало, получаешь утром вчерашний вечерний заказ, смотришь «Лист использования» и с волнением, даже испугом вдруг обнаруживаешь — с 1921 года твоя рука впервые прикасается к этим обжигающим глаз и душу бумагам.
Пока я там в советские времена работал, я слышал рассказы о том, как в Тамбов приезжал Александр Исаевич Солженицын. Он тоже хотел познакомиться с бумагами об Антоновском мятеже. Это вызвало у местного начальства испуг и переполох. Оно-то знало: тут было что скрывать. И обратилось за советом в Москву — столичные власти в предоставлении диссиденту Солженицыну материалов о тамбовской войне отказали.
Но если Солоухин ни часу не провел ни в одном архиве, не ездил на Тамбовщину в поисках очевидцев событий 1921 года, то откуда ему открылось, что Голиков именно там начал совершать главные свои злодеяния? И как насчет доказательств, что у Голикова на Тамбовщине «руки были по локоть в крови»?
Владимир Алексеевич решил эту нешуточную проблему до гениального ловко. Он открыл книгу историка тамбовских событий С. П. Мельгунова «Красный террор в России» и несколько жестоких эпизодов из нее включил в «Соленое озеро».
Читатель спросит:
— Это были выписки о Голикове?
— Нет.
— Но в книге упоминается имя Голикова?
— Нет.
— Но упоминается 58-й полк, которым он командовал?
— Нет.
— Тогда должен упоминаться 5-й боевой участок Тамбовской губернии, в состав которого входил 58-й полк.
— Нет и 5-го боевого участка.
— Тогда какое же отношение книга Мельгунова имеет к Голикову и к его «рукам в крови»?
— Никакого. Солоухин процитировал выдержки из книги. Там упоминались другие командиры Красной армии.
К рассказу Мельгунова об этих командирах Солоухин скромно добавил от себя: «Вот точно так действовал и чоновец Аркадий Голиков (выделено мной. — Б. К.)» [79] .
И больше ничего.
В другом месте Солоухин рассказал о жестокостях чоновцев в Крыму и снова заявил: «Значит (?!) и Голиков был такой же».
79
Солоухин Владимир. Соленое озеро. С. 116.
Циничный ход Солоухину подсказали инструктора по распространению лжи и паники. В наставлении «по технике одурачивания» подобный выверт именуется «доказательством по аналогии». Читатель, взволнованный или даже потрясенный выдержками из книги Мельгунова, не замечал, что Солоухин на его глазах совершает подлог: приписывает Аркадию Голикову поступки, которые совершили другие люди.
… Между тем Аркадию Петровичу Голикову принадлежит выдающаяся роль в бескровном завершении тамбовской войны. Но об этом речь впереди.