Аркан для букмекера

Савельев А.

Комната предназначалась для занятий любовью, а точней, для удовлетворения внезапно нахлынувшей похоти. Профессия «уголовник» нервная. Пока добежишь до нумеров, охота пройдет. Поэтому и придумали эту комнату. Приспичило — пожалуйста. Все двадцать четыре удовольствия. Дверь специально оставляли открытой, чтоб и другие могли набираться «сеанса». С потенцией у уголовников проблема.

— Не хочу вас запугивать, но предупредить считаю необходимым. Я нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, но мне все же придется это проверить.

— Я

очень надеюсь на это. Мне безумно хочется, чтобы вы убедились в моей искренности.

Внезапно ее осенило: «Чем этот тип — не противовес бандиту? Пусть вцепятся друг другу в горло. А я погляжу, что из этого выйдет».

— Вы в самом деле не сердитесь на меня за сегодняшний выигрыш? — спросила она.

— Конечно. Можете в этом не сомневаться. Единственное, что не дает мне покоя: кто мог устроить мне такую пакость?

— По меньшей мере трое: сам наездник, кто-то из ветеринарных врачей и кузнец.

— Если отбросить первых двух, я им полностью доверяю, остается Валерка. Тонечка, я допускаю, что он мог быть исполнителем. Но кто-то должен был его настропалить. Вот в чем загвоздка. Кто он? Не узнав этого, я не смогу спокойно спать.

— Могу я рассчитывать, что все, что сейчас скажу вам, останется между нами?

— Безусловно. Клянусь матерью. Чем вам еще поклясться?

— В клятвах я ничего не понимаю. Вы дали слово. Мне этого достаточно. С Луневым Геннадием Юрьевичем вы знакомы?

— С Луневым? Постойте, постойте. У него ожог на левой щеке возле уха, размером с металлический рубль.

— Значит, знакомы?

— Жженый. Ну и что? Не тяните, Тонечка, не тяните.

— Несколько раз я видела его с ипподромным кузнецом. Кажется, даже за день до злополучного старта. Точно, в пятницу вечером.

— Вы просто прелесть. Жженый. Вот на кого никогда не подумал бы. Очень интересно. Спасибо. Я это проверю.

Разговаривая с ипподромным боссом, Антонина со всевозрастающим интересом следила за развитием событий в комнате интимных свиданий. Процесс там явно не шел. Терпение блондинки в конце концов лопнуло. Она выбралась из-под борова и возмущенно бросила ему в лицо, тщательно выговаривая каждое слово:

— Вот если бы вы более ответственно занимались этим делом, мы смогли бы довести его до логического конца.

Боров не шелохнулся.

— Зря ты соскочила. Я могу еще.

— Могу еще. Могу еще. Вы уже ничего не можете.

Глаза у блондинки возмущенно горели, щеки румянились от негодования.

— Я же говорил: пока не сдрочу — не могу лезть на бабу.

— Для молодых женщин. Исключительно для молодых.

Блондинка показала подруге согнутый указательный палец.

— Только до третьего этажа.

Здесь Тонька уже не выдержала и захохотала в голос. Устрица, видимо удовлетворенный объяснениями Антонины, больше не возвращался к скользкой теме.

Вернулся к столу массажист. Подсели двое из команды ипподромного босса.

Разговор оживился.

Полублатные завывания Санька уже всем обрыдли. Кто-то не выдержал и крикнул:

— Эй, кто там поближе? Заткните ему хавло! У меня от этого воя уже в горло ничего не лезет.

Поднялся амбал-метрдотель, выдернул из рук певца гитару и разбил об угол.

— Расчет получите в бухгалтерии, по полной программе, — успокоил он огорчившегося певца. Щелкнул пальцами, и в тот же миг появился оркестрик из шести человек с веселенькой музыкой. Несколько пар выскочили к эстраде и задергались, как на веревочках. Темп музыки нарастал. Шабаш близился к кульминации.

У Тоньки появился непонятный свист в ушах. Их заложило, как при посадке самолета. Она попыталась прочистить уши пальцем, но это не помогло, и она все списала на грузинское сухое вино. По-прежнему ей было безумно весело и все происходящее вокруг вызывало коровий восторг.

За одним из столов она неожиданно увидела телохранителя, приставленного к ней Луневым. Это ей не понравилось.

«Ничего себе. А не дура ли я, что выболтала о бандите?» — подумала она явно с опозданием.

— А вот и Валера — главный виновник торжества. Проходи. Садись. Сколько тебе сегодня стукнуло? Вот видишь? Мы — не ипподромное начальство. Толковых работников ценим.

Устрица усадил ипподромного кузнеца рядом с собой, налил ему полфужера водки, подвинул тарелку с закуской.

— Пей, ешь. Веселись. А чуток погодя будет тебе подарок.

Валерка отчаянно пытался скрыть страх, пробравший его до кишок, хорохорился и от этого выглядел еще более жалким.

В комнате свиданий появились новые люди. Любовные игры возобновились. Массажист с удвоенным рвением принялся обхаживать Тоньку. Она не противилась, бесстыдно флиртуя со всеми сидящими за столом.

— Пойдем потанцуем, — пригласила она массажиста, чтобы сказать с глазу на глаз: — Учти, здесь я не буду. Не хочу, чтобы на меня пялились, как в комнате смеха. Ищи отдельный номер или уезжаем отсюда.

— Все уже на мази. Я обо всем договорился. Пойдем хоть сейчас.

Блондинка из Прибалтики с блудливыми глазами, оказавшись рядом, толкнула массажиста локтем и подняла юбку намного выше колен.

— Пока свободна. А? — кивнула она в сторону комнаты свиданий.

— Только до третьего этажа. Только до третьего этажа, — ошарашила ее Тонька.

Массажист опять ничего не понял. Недавно какое-то масло. А теперь вот третий этаж.

На эстраде появился иллюзионист и стал выделывать с картами такие фортели, от которых уголовники пришли в восторг, очумели, взвыли, требуя повторять их снова и снова. Фокусник взмок от напряжения и начал злиться, но его все не отпускали. Когда же стало невмоготу, он достал из внутреннего кармана белую мышь, накрыл ее цилиндром и тут же снял. Под ней оказался рыжий кот в малиновой феске с кисточкой.