Аркан для букмекера

Савельев А.

— Лужковский дом в центре Москвы. Шестой этаж. Бронированные двери. На балконе и окнах — стальные жалюзи. В подъезде — круглосуточно охранник. Но у меня есть примочка. Стопроцентная. Обговорим ее с Тролем при встрече. Мне нужны оттуда картина и пара бронзовых безделушек. По стоимости — примерно третья часть всего барахла. Это моя доля. Так и передай. Вот мой телефон. Звони в любое время. С тобой, думаю, сами разберемся. Ты не крохобор. Поэтому ничего не предлагаю. Вот так. Внакладе не останешься.

— Попробую. Но ничего не обещаю. Ты пока

поищи другие подходы. Завтра позвоню. За что выпьем?

— За продолжение демократических преобразований.

— Ну, что ж. Годится. От них я не похудею.

Все видеозаписи с камер наружного и внутреннего наблюдения в доме Жженого перед тем, как стереть, просматривал начальник охраны, бывший капитан милиции. Прокручивая одну из них, он буквально опешил. Камера запечатлела внутри дома постороннего человека. Изображение появилось всего на несколько секунд, но сомнений не было: это — чужак.

Некоторое время он колебался, стоит ли говорить хозяину. Решил, что стоит, хотя понимал: такая оплошность грозит ему крупными неприятностями.

Жженый трижды просмотрел запись, останавливал несколько раз и подолгу вглядывался в силуэт, видный лишь со спины. Единственный вывод, который он мог сделать, — в дом проник пацан. Он заставил охрану проверить надежность замков на всех окнах и дверях, прочесать дом на «жучки». Результат огорошил его. В трех комнатах, наиболее ходовых, обнаружил подслушивающие устройства новейшей модификации из арсенала спецслужб.

Охранника, дежурившего в тот день, допросили с пристрастием. Но добиться чего-то нового от него не смогли. Поостыв, Жженый оставил своих людей в покое.

Все они неоднократно проверенные люди. Не идиоты. Не будут плевать против ветра.

Покоя не давал пацан. Едва ли ФСБ привлечет для такой цели ребенка. Значит, блатные. А это уже серьезно.

Звонок Шнобеля не застал его врасплох. Он взял свое предложение назад, объяснив тем, что «уголовка каким-то непонятным образом пронюхала о его планах». О чем якобы его предупредил прикормленный мент.

Очередная осечка взбесила Шнобеля. Готовый уже захлопнуть мышеловку, он снова остался ни с чем.

— Ты понимаешь, Филин, в какое положение он нас поставил? Я уже переговорил кое с кем. При случае Жженый обязательно ввернет. Не зря же он залепил байку про уголовку. «Кто-то пронюхал». Падла. А кто, кроме меня, еще знал об этом? Ты понял, какая сука?

— Не кипишуй. Жженый — дятел, и на нем со спокойной совестью можно поставить крест. Мы это с тобой прекрасно знаем. Но некоторые блатные могут нас не понять. Запись телефонного разговора с важным ментом убедит не всех. Сейчас такую слепить нетрудно. Начнутся разборки, толковища. Найдутся такие, кто встанет на его сторону. Он притихнет и постарается тебя убрать. У всех блатных на глазах. Чтоб никаких сомнений.

— Все ты правильно говоришь. Разве я возражаю? Но ты и меня пойми. Сколько же этот гандон

может еще беззаконно вешать блатным лапшу на уши? Придумай что-нибудь, Филин.

— Хитрожопый змей. Почему так долго не удается его расколоть? Потому что всегда один. Не доверяет никому. Но и на хитрую жопу есть болт с резьбой. Бабенка у него появилась. У них какие-то дела. Попробую через нее. Он уже у нее был. Появится и еще.

— Давай, Филин. Давай. Терпение у меня на исходе. Замочу его сам. Возьму грех на душу.

— Погоди, я подойду к телефону.

Филин положил в пепельницу сигарету, пыхнув дымом «Золотого руна», и взял трубку. Шнобель уставился в окно.

— Ну, что я тебе говорил? Дело нескольких дней. Знаешь, кто эта бабенка? Жена моего друга детства, того фраера с ипподрома, о котором я тебе рассказывал. Наверняка затевает какую-то игру. Она в ней — пешка. Через нее и подъедем к нему. Ей, наверное, уже сейчас душно. Знаешь, где они? В казино на юго-востоке. Пожалуй, я съезжу.

Антонина проводила безразличным взглядом «козел», на котором Шацкий увозил Рогалева, и уже собиралась вернуться, как рядом припарковалась «девятка».

— Геннадий Юрьевич хочет поговорить с вами. — Шофер протянул ей трубку мобильного телефона.

Тонька уже забыла о существовании телохранителя, но он, оказывается, не забыл о ней.

— Как прошла операция, Тонечка? Все нормально?

— Думаю, вам уже доложили.

— Не хотите слегка развлечься после трудов праведных?

— И эту нервотрепку вы называете праведными трудами?

— Все неприятности уже позади. Забудьте о них. Приглашаю вас на вечеринку. Будет много известных людей. Теплая дружеская обстановка. Отдохнете душой. Так как?

А почему бы и нет? Только стемнело. Впереди еще целый вечер.

— Ничего, если я приеду с подругой?

— Пожалуйста. Красивым женщинам там всегда рады.

— А некрасивым?

— Шучу, конечно. Приезжайте, с кем посчитаете нужным. Шофер знает, куда везти.

Антонина забежала домой, переоделась и позвонила сестре. Она не такая дура, чтобы ехать одной. Во-первых, будет страховка, а во-вторых, так гораздо удобней. Катерина — самый преданный человек, и бандиту не обязательно это знать. Пусть думает, что они — всего лишь подруги.

Сначала Катерина категорически отказалась. Но Тонька уговорила. Заехав за ней и не вдаваясь в подробности, попросила спрятать конверт с бумагами.

Спустя четверть часа сестры мчались неизвестно куда, в сторону кольцевой автомобильной дороги. После получасовой езды «девятка» остановилась возле ярко освещенного, аляповато украшенного входа. После долгой езды по унылым полутемным улицам спальных микрорайонов ослепительно высвеченный квартал ресторанов, ночных клубов и игорных домов показался сестрам Лас-Вегасом. На проезжей части и тротуаре плотно стояли иномарки. Преобладали джипы последних моделей и «мерседесы». А гости все прибывали.