Аркан для букмекера
Шрифт:
— Нашелся отец Катерины? Кто он?
— Синебродов Владимир Александрович.
— Первый раз слышу.
— Ваша сестра рядом со мной. Я передаю ей трубку.
— Катя, это правда?
— Да. Но, к сожалению, видишь, как вышло… Наталья Евгеньевна хочет поговорить с тобой. Позволь ей к тебе приехать.
— Поздно уже.
— Не выдумывай. Я пересказала ей ваш разговор с Колей, когда вы обсуждали с ним, каким образом убить Игоря.
— Как ты могла?
— Если ты в этом деле чиста, значит, расскажешь ей все, как было.
Трубку снова взяла Наталья Евгеньевна.
— Сейчас
Следователи МУРа, так горячо взявшиеся за расследование убийства Кривцова, после безрезультатного допроса «с интенсивным психологическим воздействием» потеряли интерес к делу, и расследование перешло в разряд бесперспективных.
Ознакомившись с материалами дела, Ольховцева обнаружила много недочетов, допущенных при осмотре места происшествия и при проведении судебно-медицинской экспертизы. Но даже если бы эта работа была выполнена безукоризненно, Наталья Евгеньевна все равно приступила бы к расследованию с осмотра квартиры убитого.
Желая произвести на следователя выгодное впечатление, Антонина привела в порядок макияж и прибралась в квартире, подумывая о том, какую пользу можно извлечь из этого визита.
Появление интересной, со вкусом одетой женщины озадачило. Антонина представляла ее тощей мымрой в замызганном казенном мундире. А перед ней — кинозвезда. Было от чего скиснуть.
— Ваша сестра сказала, что вы родные только по матери. Но вы очень похожи. И обе очаровательны.
— Спасибо. Вы тоже неплохо смотритесь. На внутриведомственном конкурсе красоты вполне могли бы быть признаны «мисс МВД».
— Я рада, что вы на меня не в обиде за это вынужденное вторжение, и рада знакомству.
— Что будете, чай, или кофе?
— Лучше чай и некрепкий.
— Проходите в гостиную. Муж умер там. Вы ведь за этим сюда приехали? Хотите сами осмотреть место происшествия?
— Вы неплохо осведомлены о рутинных обязанностях в нашей работе.
— Показания будете снимать в протокол или записывать на магнитофон?
— Нет-нет. Никаких показаний. Просто поговорим. Мне нужно кое-что выяснить, некоторые детали.
— Шацкий уже выяснял, и тоже без протокола. Подозревал меня во всех тяжких. Так что без церемоний. Вы ведь знакомы с ним?
— Шацкий? Ах да. Начальник милиции на ипподроме. Лично — нет. Он, кажется, был хорошим знакомым вашего покойного мужа?
— Слишком хорошим. Вместе делали левые деньги.
— На ипподроме?
— Да. Мой муж был букмекерским боссом.
— У вас после его смерти появились проблемы?
— С чего вы взяли?
— Так показалось. Букмекерство на ипподроме — противозаконный бизнес.
— Надо же? А я и не знала. Думала, за это полагается орден.
— Этот цветок у вас давно?
— Какой?
— Тот, что второй слева.
— Филодендрон? Года три уже. Может быть, больше.
Колючесть Антонины мешала делу, поэтому Ольховцева перевела разговор в другое русло:
— Он уже цвел у вас?
— Разве он цветет? Не знала. С ним много хлопот. Привередливая лошадка.
— Хотите
— С большим удовольствием, да выбрасывать жалко.
— Могу купить или взять в качестве взятки.
Антонине понравилась шутка, и она первый раз улыбнулась:
— Я думала, что взятки берут только в валюте, а оказывается, и цветами.
— Тайник у вас в подоконнике?
У Антонины от изумления округлились глаза.
— Можно я осмотрю его? Ваши ценности меня не интересуют. Только бумаги.
— Бумаги? Какие бумаги?
— Не знаю, но, думаю, какие-то есть, принадлежавшие вашему мужу.
Неприязнь, вызванная поздним визитом, незаметно уступала место иному чувству, похожему на симпатию. Тактичность, уважительное поведение гостьи, а главное — ее терпимость к недвусмысленным подначкам все настойчивей подталкивали Антонину исповедаться и попросить у собеседницы помощи. Пробным камнем стало признание о причастности мужа к букмекерскому бизнесу, невесть какой тайне. Недалекий следователь стал бы усиленно добиваться еще более ценных признаний. Но эта дамочка не клюнула на наживку. Значит, неглупая и свое дело знает. Перемене отношения во многом способствовала и проницательность гостьи, угадавшей наличие проблем и сумевшей обнаружить тайник в подоконнике.
— Что вы сделаете, если я откажу в вашей просьбе?
— Ничего. Я уважаю закон. Ордера на обыск у меня нет, к тому же я — не сторонница силовых мер. Думаю, что в вашем случае они и ни к чему. Ваши проблемы связаны именно с бумагами?
— Как вы узнали, что тайник в подоконнике?
— Ничего проще. Выдвижная доска чуть-чуть не на месте. Кроме того, если присмотреться, по ее краям заметны загрязнения от пальцев.
— Действительно. Непростительная небрежность. А у вас острое зрение.
Антонина подошла к подоконнику, выдвинула доску, достала копии документов, которыми собиралась шантажировать Решетникова, и положила перед Ольховцевой. Положила без сожаления. Она искренне раскаивалась, что затеяла эту авантюру. А после встречи с Решетниковым на ипподроме ей стало жаль и его.
Наталья Евгеньевна бегло просмотрела бумаги.
— Вы дали им ход?
— О чем вы? Я вас не понимаю.
— К Решетникову с целью вымогательства обращались сами или кого-нибудь попросили?
— Почему вы уверены, что бумаги использовались с целью вымогательства?
— Это копии. И сделаны уже после смерти вашего мужа. Он был заместителем Решетникова и прекрасно знал цену этим бумагам. Ему незачем было снимать с них копии. Эти бумаги — пустышки, пригодные лишь для того, чтобы подсидеть начальника, устроив скандал. А насколько мне известно, в последнее время по месту работы вашего мужа не было никаких скандалов. Поэтому я предполагаю, что копии сделаны после его смерти, не без вашего участия, безусловно, с корыстной целью, так как вам неизвестна их истинная цена. Подобный компромат мог заинтересовать лишь профессиональных вымогателей. Важен сам факт его существования и нечистоплотность «клиента». Я склоняюсь к мысли, что наиболее вероятен именно второй вариант. Если мои предположения небезосновательны, ваши проблемы действительно серьезны.