Аркейн. Яркие огни Зауна
Шрифт:
Они двигались вместе, подкидывая блестки ногами в воздух, а Экко стоял у автомата и наблюдал за ними, покачиваясь в такт. Потом Джинкс подлетела к нему и утянула за собой, чтобы танцевал вместе с ними.
На звуки музыки пришел Шрам. Он зашел в квартиру через лестницу на дереве.
— Джинкс, какого черта!? — возмутился он, увидев граммофон и Экко, закрывшего глаза и полностью унесшегося в громкие чистые ритмы. Все знали, что он с ума сходит от музыки. — Мы же договаривались, что подарим вместе!
— Ничего не знаю, это мой подарок! — отмахнулась та, продолжая танцевать. Она захватила
Иша взорвала еще одну хлопушку. Экко вздрогнул от неожиданности и мгновенно вернулся из музыкального транса в их реальность, а Шрам только закатил глаза.
— Идемте вниз, все уже ждут.
Оказалось, что на граммофоне сюрпризы для Экко не заканчивались. Его отвели к одному из домов, во дворе которого жители деревни устроили огромный пир. Они расставили несколько длинных столов, которые ломились от еды и напитков, и встретили подошедших громким кличем.
— Когда вы успели все это подготовить!? — выдохнул Экко, смотря на роскошный пир округлившимися глазами. — Я же весь день был тут!
— Ты был не тут, а где-то та-а-ам, — пропела Джинкс, подскочив сзади и сделав ему на лбу рожки. — Ты с утра не вылезал из мастерской, можно было слона сюда привести, ты бы и не заметил!
От этого ее жеста воспоминания из Мира Без Хекстека пронзили Экко с такой силой, что стало трудно дышать, но все сочли, что он просто очень удивился сюрпризу, и только обрадовались его растерянному виду.
— Это точно, — усмехнулся стоящий рядом Шрам. — А теперь все идем к столу, иначе я сейчас сожру чьи-нибудь уши от голода!
— Спорим мои не сожрешь? — Джинкс пихнула его локтем под ребра и захихикала, когда вастайи сделал вид, что хочет укусить ее.
Кто-то вынес чудовищный автомат из квартиры Экко на улицу и врубил музыку, началась огромная вечеринка, переросшая во всеобщие гуляния, и, если кто-то в деревне планировал сегодня ночью спать, вряд ли у него бы это вышло.
Кто хотел, наедался до отвала, кто хотел, налегал на напитки покрепче, а кто-то отрывался среди танцующих. Где-то вместе с детьми в потоках цветных мыльных пузырей пел захмелевший Хеймердингер. Куда не посмотри и куда не пойди, всюду попадались знакомые лица и сегодня все они улыбались.
— Если мы так будем отмечать дни рождения каждого, мы разоримся, — вздохнул Экко, когда уже в конце праздника они с Джинкс сбежали от толпы на свой балкон.
Стоял второй или третий час ночи, и они сидели там вдвоем, укрывшись его огромной курткой. Джинкс устроилась между его ног, закинув свои ему на бедро, и прижималась щекой к его плечу. Она любила так сидеть, как будто ребенок на коленях.
— Ты не каждый, — сказала она. Ее голос звучал немного устало и хрипло, но счастливо. — Ты только взгляни, сколько там людей…
Они оба смотрели на раскинувшуюся внизу площадку, залитую светом праздничных гирлянд и нескольких костров. Кое-кто уже расходился, но подавляющее большинство празднующих переходило из стадии безудержных плясок к возвышенным разговорам, кто-то стоял у дерева, кто-то сидел на земле, кто-то за столом, поймав второй
— Ты каждого знаешь по имени, — продолжила Джинкс. — Каждому хоть раз помог. А большинству десятки раз. Ты их герой, Экко, конечно они устроили тебе этот праздник.
Эти слова смутили его, но от мысли, что она правда так считает, его обдало теплом. Экко всю жизнь строил это место и даже не мечтал однажды прожить такой день. Картины из Мира Без Хекстека не шли ни в какое сравнение с этим вечером.
Он оперся подбородком о плечо Джинкс и почувствовал, как она погладила его шею и голову, пробуя пальцами, насколько отросли волосы на затылке.
— Это и благодаря тебе тоже, — сказал он, закрывая глаза от удовольствия.
С тех пор, как она с ними, дела пошли лучше. Раньше им приходилось с трудом сбывать награбленное и на вырученные деньги удавалось купить совсем немногое, а Джинкс находила покупателей на любой хлам благодаря своим связям в лавке. К тому же она обходила все проверки, и бандиты, крышующие линии, не видели большей части проходящих через лавку денег — тех денег, которые шли в деревню.
Не так давно поджигатели обчистили трухлявый дирижабль, который вез экстракт из железы морозного паука. Они принесли коробки в лавку «лучших фейерверков», а когда вернулись через пару недель, Джинкс открыла перед ними сундуки с драгоценными камнями. Эта пустяковая вылазка обеспечила всех жителей деревни вещами первой необходимости на целый год вперед, а может и больше… А сколько еще им предстоит сделать вместе?
— Нет, Экко, — сказала Джинкс. Она провела рукой по его шее, потом по подбородку, любуясь, как свет падает на его темную кожу и белые волосы, сплетенные в беспорядочный сноп мелких косиц. Как отражаются в его больших глазах огни продолжающегося внизу праздника. — Мне нравится то, что делаешь ты, и я просто помогаю тебе. Сама бы я не стала.
Смотря на него сейчас, она подумала, что это правда: ей вообще-то все равно на деревню. Тут здорово, но… разве в этом мире не каждый сам за себя? Однако ей нравится видеть, как горят глаза Экко, когда у него получается помочь кому-то.
Изогнув кисть, Джинкс погладила его спину ведя пальцами по рельефным мышцам.
Еще ей нравилось, что все здесь его уважают и ценят. Ловят каждое его слово.
Ее пальцы скользнули на его руку и тогда Джинкс потянула ее на себя, словно хотела, чтобы он закрыл ее от всего мира. Экко обнял ее и уткнулся носом ей в висок, зарываясь в волосы.
Джинкс смотрела на людей внизу и думала о том, что, он для них не просто парень, который поможет каждому. Не просто всеобщий любимец. Он их лидер. Если Экко скажет им переехать во Фрейльйорд, они переедут. Скажет, что теперь они воздушные пираты, и они сядут на дирижабли, не задумавшись. Скажет пойти с оружием на Пилтовер и они пойдут за ним. Может, не прямо сейчас, пока он еще так молод, но через несколько лет наверняка.
Джинкс не знала, почему, но сам факт того, что в руках Экко власть над чужими жизнями, зажигал в ней что-то особенное. Ей хотелось, чтобы другие шли за ним и делали все, что он им скажет, а она просто была бы рядом с ним и помогала. В такой роли она чувствовала себя на своем месте.