Арктический мост(изд.1959)
Шрифт:
— Это сооружение имеет большое значение, мой мальчик, — сказал Усуда. — Меня лично оно интересовало бы прежде всего с коммерческой стороны. И, честное слово, я вложил бы в него деньги.
— Что касается меня, Усуда-си, извините, но я не стал бы тратить свои средства на усиление Америки.
— Ах, не надо, — поморщилась Кими-тян. Я принесла вам журналы, но я хочу в сад, в наш маленький садик. Он кажется мне больше Булонского леса. Пойдемте. Можно, папа?
Девушка побежала вперед. Усуда следил за ней. Она легко спрыгнула
Муцикава внимательно смотрел себе под ноги.
Глава пятая
РЕКОНСТРУКЦИЯ МИРА
Утром свежего майского дня мистер Медж, высокий, полный, дышащий здоровьем джентльмен, вошел в столовую раньше дочери. Он слышал, как она еще плескалась в ванной.
Пройдя в крошечную гостиную, мистер Медж прежде всего открыл окно и всей грудью вдохнул бодрящий воздух. Лицо его, открытое и жизнерадостное, выражало довольство собой и всем окружающим.
Фальшиво насвистывая модную ковбойскую песенку, мистер Медж включил утреннюю передачу. Отбивая носком такт веселого фокстрота, он стал перебирать на столике газеты, словно раздумывая, с какой ему начать. Внимание его привлекло объявление, упоминавшее о Северном полюсе. Какая-то фирма уговаривала покупателей воспользоваться ее кредитом. Время выплаты определялось довольно оригинально. Только один день. Один полярный день. «Пока светит солнце на Северном полюсе, не беспокойтесь о платеже», — говорилось в объявлении.
Мистер Медж вздохнул. Ах, этот кредит, эти льготные условия! Как все это знакомо! Его прелестный коттедж на одной из самых тенистых улиц нью-йоркского пригорода Флашинга, с тремя комнатками вверху и двумя внизу, не будет уже его собственностью, если через неделю он не выплатит очередной взнос в двести сорок долларов. Жизнь в кредит подобна часам, которые обязательно остановятся, если их не завести.
Владелец коттеджа снова вздохнул. Ах, эти финансовые затруднения, финансовые затруднения! Как трудно в жизни оставаться честным человеком!..
Весело заскрипели ступеньки крутой лесенки. Мистер Медж улыбнулся. Предвкушая завтрак, он перешел в столовую. Через открытую дверь он видел чистенькую кухню и мелькавшую там тоненькую фигурку дочери в утренней пижаме.
Он сел спиной к двери и сделал вид, что внимательно читает газету. Амелия тихо подкралась сзади и, топнув ногой, крикнула звонким мальчишеским голосом:
— Руки вверх, сэр, если вам дорога жизнь!
Джентльмен изобразил на лице испуг, повернулся и выронил из рук газету.
Амелия целилась в него носиком кофейника, из которого струился ароматный пар. В другой руке она держала тарелку с тостами.
— Я могу заплатить выкуп, — сказал мистер Медж.
— Платите! — крикнул очаровательный гангстер, подставляя свою щечку, еще не покрытую пудрой.
Подвергшийся «нападению» джентльмен должен был поцеловать
Так издавна было заведено в доме Меджей, и каждое утро девушка неизменно радовалась этой шутке.
Отец и дочь принялись за завтрак.
— Дэди, — сказала Амелия, встряхивая локонами, — в нынешнем сезоне самым модным курортом будет Ниагара.
Мистер Медж уткнулся носом в тарелку. Поджаренные хлебцы хрустели на зубах.
— Почему?
— Ах, дэди, ведь Ниагара существует последний год.
— Как последний год?
— Боже! Об этом же кричат все газеты! Реконструкция мира! Вы можете убедиться в этом сегодня на открытии выставки.
— На выставке закроют Ниагару?
— Да, да! Это знаменитый инженер Герберт Кандербль хочет уничтожить Ниагару по плану реконструкции мира.
— В самом деле интересно, — произнес Медж, продолжая уничтожать хлебцы.
— Конечно, интересно, как будет выглядеть последний ниагарский сезон.
Мистер Медж втянул голову в плечи и промычал что-то невнятное. Но девушке смысл этого мычания, очевидно, был ясен. Она вскочила с места и, подбежав к отцу, нежно прижалась к его виску.
— Дэди, я должна поехать на Ниагару.
— Ах, бэби, положение наше таково, что если вы сможете заплатить сегодня из своих карманных денег пять долларов за телевизор, то мы будем еще месяц, до нового взноса, смотреть передачи.
— Значит, я не смогу поехать на Ниагару в этом сезоне? — Амелия выпрямилась и сердито наморщила лоб. — Что скажут обо мне газеты, если я там не буду?
— Вероятно, ничего, — робко заметил мистер Медж и сам испугался той бури гнева, которую вызвал.
Его разъяренная дочь принялась бегать по комнате, выкрикивая:
— Вот именно, ничего! Ничего! Последнее время они действительно ничего обо мне не пишут. На прошлой неделе я буквально преследовала в своем автомобиле репортера паршивенькой газетки, стараясь дать ему интервью. Молодчик спасся только тем, что уверил меня, будто его уволили из газеты… Вы… вы, дэди, перестаете быть популярным! Разве так делают политическую карьеру? Вы выступаете в защиту каких-то прогрессивных взглядов, в деловых кругах доверие к вам падает, а в результате у вас долги и журналам не нужны мои фотографии. Кому нужны портреты дочери непопулярного политического деятеля?
— Но, бэби, избиратели ценят во мне именно эти качества. Уверяю вас, они любят меня за то, что я высказываю прогрессивные взгляды, они считают меня своим парнем.
Амелия заломила руки.
— Ах, боже мой! Что мне делать с таким отцом? Он плюет на деловые круги и цепляется за прозвище «своего парня».
Мистер Медж улыбнулся.
Амелия остановилась и подперла ладонью подбородок.
— Нет, так нельзя! Я должна что-нибудь придумать. Во что бы то ни стало! И обязательно сегодня, в день открытия Выставки реконструкции мира.