Арктический мост(изд.1959)
Шрифт:
— В самом деле, что можно придумать?
— Хэлло! — вдруг радостно закричала Амелия. — Я сделаю так, что обо мне заговорят все. Я не дам реконструировать мир! Я не позволю закрыть Ниагару!
Мистер Медж с опаской посмотрел на дочь.
— Дэди, я бегу одеваться. А вы извольте немедленно позвонить по телефону всем моим подругам. Мы создадим Лигу борьбы с цепями культуры. Вы едете на выставку, я сама повезу вас.
— Но, бэби…
Мистер Медж вздохнул и стал собирать тарелки.
Популярность была нужна мисс Амелии как воздух. Так повелось с памятных дней «Рыжего процесса» в Дайтоне. Амелия Медж была той самой
Вернулся оправданный Майк, но… физик по специальности, он первое время нигде не мог найти себе работы. Он попал одновременно и в любимцы народа и в черный список.
Газеты уже не интересовались Рыжим Майком, его работой, а тем более его девушкой, побывавшей у гангстеров.
Амелия не в состоянии была пережить все это… Она готова была или покончить с собой, или любой ценой вернуть популярность. И ей не осталась ничего другого, как самой найти способ вернуть интерес к себе. И она нашла этот способ: она отказалась от Майка и дала сенсационное «политическое» интервью пронырливому журналисту, состряпавшему из этого газетный фейерверк: вчерашняя жертва гангстеров отказывается от коммуниста!
Кое-кому это понравилось. Газеты опять вспомнили Амелию, которая выступала сейчас в роли добропорядочно-стопроцентной американки.
К этому времени мистер Медж и сам попал в орбиту газетного внимания. Амелия очень ловко стала пользоваться именем отца, чтобы напоминать о себе, в то же время собой напоминая об отце.
Это было очень трудно: нужно было проявлять дьявольскую изобретательность, находчивость, хитрость, стать эксцентричной, интересной для репортеров и читателей… Ах, это было совсем не так легко!..
К тому же этот Майк Никсон внезапно стал сенатором. Амелия готова была кусать себе локти, но… попытка примирения с Майком кончилась крахом… Он оказался слишком оскорбленным и не в меру принципиальным. «Подумаешь!» — мисс Амелия презрительно пожимала плечами, но понимала, что ей отныне приходится рассчитывать только на себя.
А это очень тяжело — рассчитывать только на себя!..
Меньше чем через час автомобиль Амелии остановился на огромном
Дорогу им преградили турникеты. Крестообразные поперечины непрерывно трещали, автоматически отсчитывая количество посетителей.
— Дэди, я командую правым флангом. Мы атакуем павильон «Завтрашних идей». Вы как прогрессивный деятель должны разведать территорию Русского павильона. Х-ха! Воображаю сенсацию! Отец и дочь — на диаметральных полюсах. Долой реконструкцию! Да здравствует первобытная красота!
Мистер Медж послушно ретировался, пообещав дочери рассказать ей обо всем, что выставлено в Русском павильоне.
Турникеты пулеметными очередями выбрасывали посетителей. Видя кого-нибудь из своих подруг, мисс Амелия закладывала в рот пальцы и пронзительно свистела. Вскоре она была окружена толпой подражавших ей в одежде и манерах девушек. Когда все члены только что созданной лиги были в сборе, группа с воинственным видом направилась по асфальтовой аллее.
Мисс Амелия Медж была чрезвычайно возбуждена. Ее маленький приятный носик, казалось, был вздернут сегодня особенно высоко. Голубые глаза потемнели от волнения. Она часто встряхивала головой, отчего ее локоны рассыпались по плечам. Она походила на сказочного принца, отправляющегося на сказочный подвиг.
Павильон «Завтрашних идей» был построен в фантастическом стиле. Он представлял собой поставленный на вершину конус, стеклянные стены которого угрожающе нависали над испуганными прохожими.
— Смотрите, — обратилась к своим спутницам мисс Амелия, — вот чем хотят поборники реконструкции заменить красоты природы, дарованные нам богом.
— Ок-ки док-ки! — весело отозвались девушки, что означало на самом залихватском жаргоне предельное одобрение.
Мисс Амелия решительными шагами направилась в павильон.
— Хэлло!
Когда мисс Амелия произносила свое «хэлло», оно звучало у нее прелестно. Это были звуки одновременно и вкрадчивые, и задорные, и ласковые, вызывающие. Они повышались на последней букве и от этого казались и приветствием и вопросом.
— О-о! — молодой человек, гид павильона, восхищенно смотрел на мисс Амелию, обратившуюся к нему.
— Мы хотим видеть инженера Герберта Кандербля.
— О-о! — просиял гид. — Видеть мистера Кандербля? О’кэй, мэм!
Гид сделал знак девушкам следовать за собой.
— Боже! Какая красота! Восхитительно! — слышалось со всех сторон.
Мисс Амелия замерла, ее подруги смотрели во все глаза.
Стена зала, перед которой они стояли, исчезала у них на глазах. В пространстве между боковыми стенами появилась панорама Ниагары с ее водопадами. Нет, не панорама — появилась подлинная Ниагара!
Тихая и широкая, как заводь, река, разделившись на два рукава, внезапно срывалась в пропасть. Ее струи вспухали и закручивались в бесчисленные стеклянные шнуры, игравшие на солнце. Ниже они превращались в седые лохматые пряди. В глубине, куда ни заглянешь, вода взрывалась, с грохотом выбрасывая высоко в небо белые клубы похожих на дым брызг. В туманном облаке, повисшем над каньоном, играла радуга.