«АрктидА». 20 лет. Академический метал без цензуры
Шрифт:
Они как раз дошли до остановки, Трацкий ответил:
– Справедливо. Значит, «Аркаим» относится к нашей мифологии?
Володя кивнул.
– Именно, – ответил он. – «Аркаим» – это городище в Челябинской области. В мифологическом и эзотерическом смысле. Лично я делаю на это упор.
– Грех этим не воспользоваться, – согласился Трацкий.
– Лично под мои увлечения оно подходит, – продолжил Володя. – Звучит не как анчутка, а высокопарно, идейно. А для пауэр-метала это то, что нужно.
Из-за поворота появилась маршрутка, Трацкий махнул рукой, сигнализируя, чтоб остановилась. Они оба в неё влезли. Тогда Володя и не думал, что уже поставил будущую «Арктиду» на чёткие
В качестве базы для текстов Володя взял языческую славянскую мифологию. Не гнушался героическим эпосом и романтизацией милитаризма. Ярко, героично, где надо воевать и драться за что-то хорошее.
«Аркаим» начал выступать с концертами, куда ребята приводили своих друзей и подруг. Не обходилось и без амурных дел, а в мальчишеском коллективе всегда дух соперничества борется с мужской солидарностью. Во время выступления каждый тряс гривой и поглядывал в зал, где примечал красоток, с которыми хотел бы отправиться на афтепати. Примечали все, кроме басиста Васи Смолина. Почему-то он всегда очень сосредоточенно играл, а на его лице отображались партитуры «ля, ми, соль». Володя же очень любил привести каких-нибудь подруг с собой, но по странному стечению обстоятельств эти подруги иногда оставались с Васей.
Собственно, Вася Смолин всегда был смазливым, сладеньким и пользовался успехом у противоположного пола. На фестивалях знакомиться у него получалось очень естественно. Сладким он был до такой степени, что соблазнять он мог, лёжа в палатке. Например, на одном из фестивалей, где он сам не понял, как проходившие мимо барышни завернули к нему и одарили сладострастием в физическом смысле.
На другом концерте его друг и будущий лидер группы «Хронос», Антон Лобанов, привёл какую-то пассию, дабы совершить с ней недвусмысленные действия. Вася после концерта очень устал и, оставив тусовку в зале, пошёл в отдельную комнату спать. Там обнаружилась оная пассия. Не имеющий задних мыслей Вася, прилёг поспать на диванчик поодаль. Но поспать ему не дали, несколько раз в порыве назвав Антоном. «Я же не Антон, я Вася», – думал Вася. Но в грязь лицом не ударил и был Антоном до самого конца вечера.
Не обходилось и без драк, когда ребята не могли сойтись в творческих вопросах. И Васе приходилось разнимать Ежа и Прихода, а позже и Ежа с Димой. Сломали тазик, зеркало, плафон и много других вещей в Васиной квартире.
В один из томных вечеров на тусовку к Васе не приехал Володя, ибо ему устанавливали Интернет. И вот, ковыряясь на просторах сети, Володя неожиданно для себя сделал дивное открытие и присвистнул.
– Приехали.
Оказалось, что «Аркаимов» было уже штук пять по России. Не считая магазинов, фольклорных ансамблей, кафе-мороженых, ресторанов и других заведений.
– М-да… – пробормотал Володя.
И твёрдо решил, что нужно новое название.
Аккорд 3. Дмитрий Машков (Машков)
Появление клавишника в группе стало судьбоносным. Дмитрий Машков всегда был творческим, эмоциональным и увлекающимся ребёнком. Всему, за что брался, он отдавался всецело и с головой, а если что-то не получалось, то злился и налегал с утроенным рвением.
Музыка ворвалась в его жизнь в раннем детстве – с шести лет он играл на фортепиано. Потом к Диме приехал в гости двоюродный брат, сел за инструмент и сыграл красивую аккордовую последовательность из тоники, субдоминанты и доминанты. Дима очень впечатлился, но был маленьким и повторить такое произведение не смог. После чего разозлился и настырно его выучил. И даже придумал свою мелодию на эту последовательность, впервые реализовавшись, как
Родители увидели рвение маленького Димы и отдали его в музыкалку, которую он дико ненавидел. Диме не нравилась учительница и то, какие произведения она давала ему учить. Он хотел играть «К Элизе», а ему отвечали:
– Это произведение слишком сложное для тебя…
После такого заявления Дима психанул и перестал ходить на занятия, убегая с уроков. В итоге его отчислили из музыкальной школы. Но Дима засел дома и разучил эту запретную «К Элизе» сам. Она у него прекрасно получилась. Тогда и проявилась его великая любовь к творчеству Людвига ван Бетховена. Это сыграло основополагающую роль в дальнейшем творчестве Димы, поскольку Бетховен – драматический композитор. А зерно метал-музыки держится на драматизме и надрыве.
Родители поразились упорству сына и наняли ему репетитора по фортепиано. Прекрасную учительницу, Альбину Геннадьевну, которой Дима в музыкальном смысле многим обязан. Она увидела в маленьком упрямце потенциал и буквально сразу начала разбирать с ним «Патетическую сонату» Бетховена, «Прелюдию до-диез минор» Рахманинова, «Полёт шмеля» Римского-Корсакова в обработке Рахманинова и «Вальс до-диез минор» Шопена.
Шло тяжело и плохо, но Дима кипел и назло всему учил эти произведения. К тому же, они оказались хорошей конкурсной программой пианистов. В одном из таких конкурсов учительница предложила Диме поучаствовать. Что такое конкурс и с чем его едят, он не знал, но звучало интересно, по-новому, и Дима согласился. Правда, главным условием было то, что обязательно нужно представлять какую-то музыкальную школу.
Делать нечего. Дима сообщил об этом родителям, и его снова устроили в музыкалку. С учительницей он продолжал заниматься, готовясь к конкурсу.
Когда пришло время отправляться на конкурс, Диме было всего девять лет. Для своего возраста и первого в жизни настоящего Международного конкурса пианистов он сыграл довольно сильно: пятое место из шестнадцати возможных. Что очень достойно, учитывая огромное количество конкурсантов, прибывших из разных стран.
Но после этого конкурса Дима понял, что ненавидит, когда его игру или что-то другое оценивают и судят. Ибо не людское это дело – судить. Он стал ненавидеть экзамены и конкурсы. Все эти лица, которые смотрят с неприкрытым снобизмом, будто говорят: «Ну давай, удиви меня, толстячок».
Однако музыкальная школа подарила Диме второго преподавателя, который, пусть и обучал его недолго, но дал азы композиторского искусства. Звали её Екатерина Алвиановна. Занимаясь с ней, Дима понял, что сочинять музыку – это его.
Под руководством Екатерины Алвиановны совсем юный Дима сочинил две собственные сонаты для фортепиано, вальс-фантазию на тему Шопена, несколько пьес и ещё ряд произведений.
Потом девятилетнего Диму решили пихнуть в школу Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге. Там его снова оценивали дяди и тёти, поправляя средними пальцами свои очки на носах, и говоря с кривыми лицами напыщенным тоном:
– Слабовато играете, молодой человек. Надо было раньше приходить, года в четыре-пять.
Для увлечённого музыкой ребёнка, готового заниматься сутками, это стало глубоким потрясением. Неприкрытая грубость и снобизм поразили его так сильно, что Дима бросил музыку и в течение пяти лет почти не подходил к фортепиано. Лишь иногда, пока никто не видит, он поигрывал то, что знал, для души, до самой встречи с Васей Смолиным.
Дима пробовал себя в спорте. Сначала занимался дзюдо, а в подростковом возрасте Диму отдали заниматься баскетболом. Но со спортом у него ладилось с переменным успехом – он часто травмировался.