Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
Шрифт:
По слухам, англичане шли на Париж. Потом появились другие слухи: якобы они идут на юг, чтобы защитить свои земли в Гаскони. Говорили, что в Кане не осталось ни одной живой души, а крепость там разграбили; потом появилась история о том, что англичане мрут от какой-то болезни. Король Филипп, всегда отличавшийся нервозностью, стал раздражительным и постоянно требовал новостей, но советники убедили своего впечатлительного господина, что, где бы англичане ни были, их в конце концов ждет голод, если они останутся к югу от великой Сены, змеей извивавшейся от Парижа к морю. Солдаты Эдуарда разоряли окрестности, и им приходилось все время перемещаться, чтобы найти провиант. Если на Сене поставить
– Они мечут стрелы, как женщины деньги, – сказал Филиппу его младший брат Карл, граф Алансонский, – но во Франции они не могут достать новых стрел. Их привозят из Англии, и чем дальше англичане от моря, тем большие трудности испытывают.
И стало быть, если англичан держать к югу от Сены, им в конце концов придется вступить в бой или бесславно отступить в Нормандию.
– А как же Париж? Париж? Что будет с Парижем? – спрашивал король.
– Париж не падет, – заверил брата граф.
Город лежит к северу от Сены, и англичанам придется форсировать реку и штурмовать величайшие стены в христианском мире, а тем временем гарнизон будет осыпать их арбалетными стрелами и ядрами из сотен установленных на стенах маленьких железных пушек.
– А вдруг они пойдут на юг? – встревожился Филипп. – В Гасконь?
– Если они пойдут в Гасконь, – сказал граф, – то, пока доберутся туда, стопчут сапоги и у них выйдет весь запас стрел. Будем же молиться, чтобы они пошли в Гасконь, но больше всего – чтобы не добрались до северного берега реки.
Если бы англичане перешли Сену, они могли бы достичь ближайшего порта в Ла-Манше, чтобы получить подкрепление, провиант, стрелы, медикаменты и прочее, а к тому времени, граф знал, им все это понадобится. Войско на марше устает, люди болеют, кони начинают хромать. Армия, слишком долго находящаяся на марше, в конце концов ослабевает, как арбалетная стрела на излете.
И потому французы укрепили мощные крепости для защиты переправ через Сену, а где мосты нельзя было защитить – например, шестнадцатипролетный мост у Пуасси, – их разрушили. Сотни человек с кувалдами разбили парапеты и обрушили кладку в реку, оставив от быков лишь пятнадцать обрубков, похожих на переправу для какого-то великана. Сам город Пуасси, лежащий к югу от Сены и потому считавшийся не годным к обороне, люди покинули и бежали в Париж. Широкая река превращалась в непреодолимое препятствие, чтобы поймать англичан в том месте, где у них должна была в конце концов иссякнуть провизия. А потом, когда демоны ослабнут, французы накажут их за страшный ущерб, нанесенный Франции.
Англичане все еще сжигали города и уничтожали фермы. В эти долгие летние дни горизонт на юге и западе заволакивало дымом, и казалось, что там постоянно клубятся тучи. Ночью горизонт светился красным, и бегущие от пожаров люди приходили к Руану, где не хватало крова и пищи для такого скопления народа. Беженцам кричали через реку, чтобы они искали убежища в каком-нибудь другом месте.
Среди беженцев оказался и сэр Саймон Джекилл со своим латником Генри Колли, но им не отказали в приюте, поскольку оба были в кольчугах и на конях. Колли был в своей кольчуге и на прежнем коне, а лошадь и доспехи сэра Саймона были украдены у одного из его латников перед бегством из Кана. Рыцарь и латник содрали с ивовых досок щитов кожу с эмблемой, тем самым объявляя, что никому не служат и свободны для найма. Десятки подобных им приходили в город, ища господина, который бы обеспечил им пропитание и жалованье, но никто не кипел такой злобой, как сэр Саймон.
Его злила несправедливость. Она жгла ему душу, и рыцарь жаждал мести. Ведь он был
Никто не спрашивал, почему они оказались в Руане. Во французском сэра Саймона слышался акцент английского мелкопоместного дворянства, но этим он не отличался от десятков других воинов, прибывших из Нормандии. Что теперь нужно было английскому рыцарю – это хозяин, человек, который бы его кормил и дал ему шанс рассчитаться с его гонителями. Многие сильные сеньоры искали себе рыцарей. В полях к югу от Руана, недалеко от излучины реки, у пастбища отыскали луг под площадку для турнира. Там перед знающей толк толпой воинов каждый мог выступить и показать свою доблесть. Турнир был серьезный; пусть с затупленными мечами и деревянными набалдашниками на копьях, но он давал шанс воинам без хозяина показать свое искусство во владении оружием. В роли судей выступали десятки рыцарей из свиты герцогов, графов, виконтов и просто богатых сеньоров. Участниками записались дюжины полных надежд воинов, и всякий всадник, сумевший продержаться больше нескольких минут против великолепно вооруженного рыцаря на прекрасном коне, мог получить место в свите какого-нибудь вельможи.
Сэр Саймон на краденой лошади и со старым зазубренным мечом был одним из наименее внушительных участников среди собравшихся на лугу. У него не было копья, и один из рыцарей, вынув меч, поскакал расправиться с ним. Сначала никто не обратил внимания на этих двоих, ведь продолжались другие поединки, но когда блестящий рыцарь растянулся на траве, а сэр Саймон как ни в чем не бывало продолжал сидеть в седле, толпа отметила его.
Другой рыцарь вызвал сэра Саймона и был удивлен его яростью. Он крикнул, что бой идет не насмерть, а только чтобы продемонстрировать искусство фехтования. Но сэр Саймон, сжав зубы, так рубанул мечом, что тот пришпорил коня и ускакал прочь, опасаясь получить увечье. Сэр Саймон направил своего коня на середину луга, вызывая кого-нибудь еще сразиться с ним, но вместо этого к нему трусцой подъехал на кобыле чей-то оруженосец и протянул копье.
– Кто прислал его? – спросил сэр Саймон.
– Мой господин.
– Кто это?
– Вон, – сказал оруженосец, указывая в конец луга, где с копьем дожидался какой-то высокий человек в черных доспехах и на вороном коне.
Сэр Саймон вложил меч в ножны и взял копье. Оно было тяжелое и плохо сбалансированное. У него в доспехах не было упора для копья, чтобы держать длинное древко поднятым, но он был силен, озлоблен и решил, что продержит неуклюжее оружие достаточно долго, чтобы сбить спесь с незнакомца.
Уже никто на лугу не сражался. Все только смотрели. Спорщики делали ставки, и в основном на рыцаря в черном. Большинство зрителей уже видели его бои, а его жеребец, доспехи и оружие явно были лучше. Черный рыцарь красовался в кольчуге с пластинами, а его конь был по меньшей мере на ладонь выше, чем жалкая кляча сэра Саймона. Под опущенным черным забралом сэр Саймон не видел лица соперника, а на его старом дешевом шлеме, доставшемся от английских лучников, забрала не было. Один лишь Генри Колли поставил на сэра Саймона, хотя со своим знанием французского ему пришлось изрядно потрудиться, но в конце концов деньги были приняты.