Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
Шрифт:
Томас искал полк принца Уэльского, а Элеонора старалась не обращать внимания на грязных, оборванных, опаленных солнцем стрелков, больше смахивавших на беглых преступников. Им нужно было устраивать себе ночлег, но они предпочитали глазеть на женщин и отпускать непристойные шуточки.
– Что они говорят? – спросила Элеонора Томаса.
– Что ты самое прекрасное существо во Франции, – ответил он.
– Ты врешь, – сказала она и вздрогнула, когда какой-то солдат что-то закричал ей. – Они что, никогда раньше не видели женщину?
– Такую, как ты, – нет. Наверное, тебя принимают за принцессу.
Она
– На следующий год родится много детишек, – улыбнулась девушка.
– Это точно.
– И солдаты вернутся в Англию?
– Некоторые, может быть, вернутся, – ответил Томас, хотя совсем не был уверен в этом. – Или отправятся в свои гарнизоны в Гаскони.
– А если я выйду за тебя замуж, то стану англичанкой?
– Да.
День клонился к концу, и на сжатых полях дымили костры, хотя готовить было почти нечего. На каждой лужайке паслось по паре десятков коней, и Томас понял, что им с Элеонорой надо дать отдых своим лошадям, накормить и напоить их. Он многих спрашивал, как найти солдат принца Уэльского, но одни указывали на запад, другие на восток, и в сумерках, не зная, куда еще пойти, Томас просто повернул усталых лошадей к ближайшей деревне. Деревня была забита солдатами, но Томас с Элеонорой нашли более-менее тихое местечко на краю поля. Там Томас развел огонь, а Элеонора напоила в ручье коней. Из-за плеча у нее торчал черный лук как знак принадлежности к войску. Они приготовили скудную пищу, а потом сели под забором и стали смотреть на звезды, сияющие над темным лесом. Из деревни доносились голоса, женщины пели там французскую песню, и Элеонора стала тихо подпевать.
– Помню, мне пела ее мама, – сказала она, выдергивая стебли травы, из которых плела себе браслетик. – Я не единственный его незаконный ребенок, – печально проговорила девушка. – Я слышала о двоих других. Одна девочка умерла совсем маленькой, а мальчик стал солдатом.
– Это твой брат.
– Сводный. – Она пожала плечами. – Я его не знаю. Он пропал куда-то. – Она надела браслетик на тонкое запястье. – А зачем ты носишь собачью лапу?
– По дурости. И дразню Бога.
«Это правда», – с грустью подумал он. С силой дернув высохшую лапу, он разорвал веревку и зашвырнул свой талисман в поле. На самом деле Томас не верил в святого Гинфорта, а просто кривлялся. Собака не поможет ему найти копье. Он поморщился, потому что епитимья тяготила его совесть и душу.
– Ты и правда дразнишь Бога? – обеспокоенно спросила Элеонора.
– Нет. Но мы шутим над тем, чего боимся.
– А ты боишься Бога?
– Конечно, – сказал Томас и замер.
В кустах за спиной раздался шорох, и к его шее кто-то приставил холодный клинок. Металл казался очень острым.
– Что нам нужно, так это вздернуть ублюдка и забрать его женщину. Она хорошенькая, – сказал чей-то голос.
– Хорошенькая, – согласился другой. – А он нам не нужен.
– Мерзавцы! – воскликнул Томас, оборачиваясь.
Это были Джейк и Сэм. Он уставился на них, не веря своим глазам.
– Это вы! Что вы тут делаете?
Хлестнув
– Карлу Блуаскому расквасили морду, – объяснил ситуацию Джейк, – и Уилл привел нас сюда, чтобы разбить нос французскому королю. Это твоя женщина?
– Это царица Савская, – ответил Томас.
– А графиня, ходят слухи, подцепила принца, – осклабился Джейк. – Уилл заметил тебя еще раньше, а ты нас не видел. Держи нос выше. Мы слышали, что ты помер.
– Да, был близок к этому.
– Уилл хочет тебя видеть.
Мысль об Уилле Ските, о Джейке и Сэме стала для Томаса огромным облегчением. Эти люди жили в простом мире, далеком от зловещих пророчеств, похищенных копий и темных владык. Он объяснил Элеоноре, что это его друзья, его лучшие друзья, и что на них можно положиться. Но ее встревожили иронические шуточки, которыми встретили Томаса, когда он зашел в деревенскую таверну. Стрелки хватали себя руками за горло и, гримасничая, изображали висельников, а Уилл Скит в притворном отчаянии только качал головой.
– Божье брюхо! – воскликнул он. – Да они даже повесить по-человечески не могут! – Он посмотрел на Элеонору. – Еще одна графиня?
– Дочь мессира Гийома д’Эвека, рыцаря моря и суши, – ответил Томас. – Ее зовут Элеонора.
– Твоя? – спросил Скит.
– Мы собираемся пожениться.
– Адский огонь! – вскричал Уилл. – Ты по-прежнему туп, как морковка. Не женись на ней, Том, женщины нужны не для этого. И все-таки она неплохо выглядит, а? – Он подвинулся и галантно освободил для Элеоноры место. – Здесь было не так уж много пива, и мы все его выпили.
Он оглядел таверну. Она была совершенно пуста, даже ни одного пучка травы не висело на стропилах.
– Гады все вычистили перед уходом, – мрачно проговорил Скит, – и добычи здесь не больше, чем волос на плеши лысого.
– А что случилось в Бретани? – спросил Томас.
Уилл пожал плечами:
– Это было без нас. Герцог Карл привел своих людей на нашу территорию и загнал Томми Дагдейла на вершину холма. Три тысячи их и три сотни у Томми, и к концу дня герцог Карл улепетывал, как ошпаренный заяц. Стрелы, мальчик, стрелы.
Граф Нортгемптонский передал свои полномочия в Бретани Томасу Дагдейлу, и тот переходил из одной английской крепости в другую, когда его настигло войско герцога. Но английские стрелки и латники, укрывшись за густыми кустами на вершине холма, растерзали врага в клочья.
– Они бились весь день, – сказал Скит, – с утра до вечера, а эти ублюдки не усвоили урока и посылали на холм все новые войска. Они рассчитывали, что у Томми скоро кончатся стрелы. Но видишь ли, он вез в крепости несколько телег с запасами, так что стрел ему хватило бы до Судного дня. Вот так герцог Карл положил своих лучших солдат, крепости остались в безопасности, пока он не наберет новых, а мы оказались здесь. За нами послал граф. «Возьми с собой только полсотни лучников», – сказал он мне, и я так и сделал. И отца Хобба, конечно. Мы приплыли в Кан и присоединились к войску на марше. Но что за чертовщина приключилась с тобой?