Арлекин
Шрифт:
Крыша святилища была низкой, и удобнее было опуститься на колени. Томас прочел молитву. «Оставь меня жить, — просил он, — оставь меня жить» — и обнаружил, что думает о копье, о брате Жермене и мессире Гийоме, об их страхах, о новом зле, порожденном на юге темными владыками. «Это не твое дело», — сказал он себе. Все это предрассудки. Катары мертвы, они сгорели в церковном огне и отправились в ад. «Берегись сумасшедших», — говорил отец, а кто лучше его знал правду? Но неужели верно, что он из Вексиев? Томас склонил голову и вознес
— И о чем ты теперь молишься? — прозвучал чей-то голос.
Томас вздрогнул. Оглянувшись, он увидел отца Хобба, который ухмылялся, стоя в дверях. В последние дни они со священником болтали о том о сем, но не оставались наедине. Томас даже сомневался, что ему хочется этого, так как присутствие отца Хобба напоминало о долге.
— Молюсь, чтобы было больше стрел, святой отец.
— Да ответит Бог на твою молитву, — сказал отец Хобб и уселся на земляной пол. — Я проделал дьявольскую работу, разыскивая путь через трясину, но мне хотелось поговорить с тобой. У меня такое чувство, что ты меня избегаешь.
— Святой отец! — с упреком проговорил Томас.
— И вот ты снова здесь, да еще с красивой девушкой! Говорю тебе, Томас, если тебя заставить лизать задницу прокаженного, ты ощутишь лишь сладость. Ты просто заколдован. Тебя не смогли даже повесить!
— Смогли, но не как следует.
— Благодари за это Бога, — сказал священник и улыбнулся. — А как епитимья?
— Копья я не нашел, — коротко ответил Томас.
— Но ты хотя бы искал? — спросил отец Хобб и вытащил из мешка кусок хлеба. Он разломил его и половину протянул Томасу. — Не спрашивай, где я его достал, но я его не украл. Помни, Томас, ты можешь не исполнить возложенного на тебя наказания и все же получишь отпущение грехов, если будешь искренне стараться.
Томас скривился — не на слова отца Хобба, а потому, что на зуб попал запекшийся в хлебе кусочек жернова. Он выплюнул камешек.
— Моя душа не так черна, как вы думаете, святой отец.
— Откуда тебе знать? Все наши души черны.
— Я приложил усилия, — сказал Томас и неожиданно для себя рассказал всю историю о том, как пришел в Кан, нашел дом мессира Гийома, как оказался там гостем, рассказал про брата Жермена и катаров Вексиев, а также про пророчество из книги Даниила и совет Мордехая.
Услышав про Мордехая, отец Хобб перекрестился.
— Не следует слушать таких людей, — строго сказал священник. — Может быть, он и хороший лекарь, кто знает, но евреи всегда были врагами Христа. Если он принял чью-то сторону, то сторону дьявола.
— Он добрый человек, — настаивал Томас.
— Томас! Томас! — печально проговорил отец Хобб и нахмурился, а чуть погодя сказал: — Я слышал, что катарская ересь еще жива.
— Но она не может бросить вызов Франции и святой Церкви!
— Откуда ты знаешь? Она пересекла море, чтобы украсть у твоего отца копье, и ты сам рассказал, как она прошла через
— Есть еще кое-что, — сказал стрелок и рассказал священнику, что катары владеют Святым Граалем.
Свет от горящих хижин плясал на стенах и придавал стоящей на алтаре фигуре с венком из водорослей зловещий вид.
— Пожалуй, я не верю всему этому, — закончил Томас.
— Почему же?
— Потому что если это правда, то я не Томас из Хуктона, а Томас Вексий. И не англичанин, а наполовину француз. И не лучник, а благородный рыцарь.
— Хуже того, — с улыбкой проговорил отец Хобб. — Это означает, что на тебя возложена миссия.
— Это все россказни, — пренебрежительно сказал Томас. — Наложите на меня другую епитимью, святой отец. Я совершу для вас паломничество. Если хотите, на коленях дойду до Кентербери.
— Я от тебя ничего не хочу, Томас, но вот Бог хочет многого.
— Тогда скажите Богу, пусть выберет кого-нибудь другого.
— Я не привык давать советы Всевышнему, — ответил отец Хобб. — Я лишь слушаю Его. Ты думаешь, никакой священной чаши нет?
— Люди тысячу лет ее искали, и никто не нашел. Разве что та штуковина в Генуе — настоящая.
Отец Хобб прислонил затылок к стене, сплетенной из ивняка.
— Я слышал, — тихо проговорил он, — что настоящая чаша сделана из простой глины. Простая крестьянская миска, как та, которой дорожила моя мать, упокой Бог ее душу, поскольку она могла себе позволить лишь одну миску, а я, неуклюжий болван, взял однажды и разбил ее. А настоящую чашу можно забить в одну из тех пушек, которые так позабавили всех в Кане, и она бы не разбилась даже о стену крепости. А когда на мессе в эту обычную глиняную посудину положишь хлеб и вино — кровь и плоть, — она превращается в золото, Томас. Чистое, сверкающее золото. Таков Святой Грааль, да поможет мне Бог, и он существует.
— Значит, вы хотите, чтобы я блуждал по всей земле, разыскивая крестьянскую миску? — спросил Томас.
— Этого хочет Бог, и у него есть на это причина. — Священник погрустнел. — Повсюду ересь, Томас. Церковь окружена врагами. Епископы, кардиналы и аббаты падки на богатства, сельские священники закоснели в невежестве, а дьявол затевает зло. Но некоторые среди нас, немногие, еще верят, что Церковь можно возродить, что она снова засверкает во славу Божью. Я думаю, Святой Грааль может совершить это.
— Святой отец!
— И возможно, я могу помочь этому, — сказал отец Хобб, не обращая внимания на протест. — Когда все это закончится, — он махнул рукой, имея в виду войско и его дела, — я, пожалуй, сам присоединюсь к тебе. Мы вместе будем разыскивать твою семью.
— Вы? — удивился Томас. — С чего бы это?
— По зову Бога, — просто сказал отец Хобб и поднял голову. — Тебе надо идти, Томас, тебе надо идти. Я помолюсь за тебя.