Арма

Годына Виталий

— Странно… — неискренне удивился герой. — Как ты можешь говорить о том, что собираешься противостоять кланам, если сам нанимаешь кровных?

Услышав это, Мистэго смутился.

— О чем речь? — потребовал уточнений он.

— Лидер Черной Массы, Дримзак, прежде чем лишиться головы, упомянул тебя в качестве заказчика. Тебе это о чем-то говорит?

Парень громко хмыкнул.

— Мало ли что мог прокричать этот безумец, прежде чем отправиться в Преисподнюю. Я не раз переступал дорогу кровным за последние несколько лет. Вполне возможно, что он вел тебя по ложному следу и пытался

стравить двух людей, имеющих общие интересы… Ты ведь не меньше моего хочешь избавиться от вечных слежек и погонь охотников за головами, не так ли? Жить спокойной жизнью, зная, что в твой дом не придет убийца и не вырежет всю твою семью.

Казалось, что все аргументы со стороны Мироэна закончились. Слова и доводы короля могли показаться весьма убедительными. Он, было, расслабился, но слишком рано.

В руках принца сверкнул нож, после чего он бросил его в конец зала. Его собеседник успел увернуться. Холодное оружие ударилось об королевское седалище и отскочило в сторону.

— А теперь ответь мне на последний вопрос: какого черта ты сидишь на троне моего отца? — напрягая скулы, спросил гость.

Мистэго закатил глаза, а после громко расхохотался. Он не ожидал, что его подловят на такой мелкой ошибке.

— Долго же ты к этому подводил. — продолжая смеяться, полюбопытствовал блондин.

— Я сразу это заметил.

— Браво! — воскликнул лидер семейства. — Превосходно! Ты, как всегда, проницателен! Я уж думал, что ты отупел, как Герц, и рассказанная мною история не поможет сложить картинку воедино!

Скулы принца напряглись еще больше.

— Ты тоже не изменился с тех пор. Если бы я тебя не знал, то мог бы поверить в эту слащавую ложь. Больно любишь ты оставлять подсказки. В этом твоя слабость.

— Нет! — радостно продолжал твердить Мистэго. — В корне не соглашусь с тобой! Если я буду изменять традициям, то весь интерес к игре пропадет!

— К игре? — переспросил Люмийский.

Государь встал с краденого престола и сделал несколько шагов в сторону гостя.

— А как же! Возможно, ты не замечал, но эта игра началась еще с того момента, как тебя схватили в Бэль-Роу.

Карие глаза с недоумением посмотрели на лидера семейства.

— Не смотри на меня так! Ты думаешь, что просто так встретился со своим другом-пьянчугой? Как бы не так! У нас с ним был договор — он приводит тебя ко мне взамен на отказ от Ланслайта. Я все это время знал, где ты находишься, и дал ему приблизительную наводку на твое местоположение. Великий Коллекционер не упустил бы возможности пополнить коллекцию столь сильным оружием, как Фраксинус, да?

Мистэго сделал паузу, чтобы усмирить чрезмерную радость. Люмийский продолжал внимательно слушать.

— Но он не выполнил обещание, за что его сейчас должны казнить мои люди на главной площади Ланслайта. К слову, о кровных. Да, ты совершенно прав — я нанял Черную Массу, дабы они тебя убили. Эти ребята заработали дурную славу в Тайоки, и слухи об их навыках меня порадовали. Позже я понял, что и здесь промахнулся.

— Темный Всадник и прочий сброд, напавший на Калидум, — тоже твоих рук дело? — спросил Мироэн.

— Нет. Они действовали независимо от всех, это была их личная инициатива.

Но я широко улыбнулся, когда мне доложили, как сильно тебя избил этот мрачный рыцарь. Жаль, не увидел своими глазами, — с невозмутимым выражением лица ответил глава Калингемов.

Мироэн услышал практически все, что хотел. Оставалось спросить о самом главном.

— Зачем ты все это время охотился за моей головой?

Мистэго посерьезнел.

— Хм-м-м… И вправду… Почему я хочу тебя убить? Может, потому что ты последний представитель семейства Люмийских, с которым много веков враждовал мой род? Или же потому, что в один прекрасный день в порыве злости и движимый чувством мести ты можешь явиться сюда и уничтожить род Калингемов? Я до последнего рассчитывал, что ты сдохнешь от рук кровных и я не буду нуждаться в поиске иных путей, дабы прикончить тебя. Но теперь придется сделать это собственноручно, при помощи…

В руках Мистэго сверкнул сгусток красного света. Спустя мгновенье он крепко держал длинный черный лук с изогнутыми черными отростками и шипами. Тетива его переливалась красным, зеленым и сиреневым тонами. Люмийский впервые видел нечто подобное.

— Ты ведь слышал легенду о том, как наши с тобой предки, несмотря на нейтралитет, в тайне друг от друга создали уникальное оружие? — рассматривая разноцветную нить, спросил лидер семейства.

— Это лишь сказка. В таком случае мои родители были бы живы.

— Да что ты говоришь! — ухмыльнулся король. — А я вот смог его отыскать. Лук Регина Долоре, Королева боли! И сейчас я испытаю его мощь на человеке, для убийства которого он и предназначался!

Принц не поверил в эту небылицу. В его руках появился один из уцелевших фламбергов. Вцепившись в рукоять Геминорума, герой направил его острие в сторону главы Калингемов и улыбнулся.

— Искусный лжец, впервые сказавший правду… Если ты думаешь, что я не подготовился к нашей встрече, то… Ты глупее Герца. Настал час расплаты, Мистэго Калингемский.

Государь выразил свое почтение.

— Признаю, Мироэн, признаю… Убить тебя стрелой куда приятнее, нежели ядом!

Глава 48. Привкус пепла

Жители деревни проснулись от громкого звона, доносившегося с центральной площади. Полусонные люди выглядывали из окон, пытаясь понять, что происходит. Но как только в двери их жилищ постучались лучники в черных одеждах, все сразу прояснилось. Подчиненные правящей семьи зазывали всех выйти наружу и собраться возле статуи.

Герц очнулся не сразу, а лишь после примененной к нему грубой силы. Сопровождающие стрелки спешились с лошадей, после чего скинули его с седла и несколько раз ударили ногой по лицу. Но голова его гудела не от этого, а скорее, из-за пойла, выпитого во время ужина с королем. Перед серыми глазами все расплывалось; мечник чувствовал, что его движения скованы и просто так он подняться не может.

— Вставай, пьянчуга, — заговорил к нему кто-то.

Перед ним мелькнула рожа возглавлявшего отряд глашатая. Он с предвкушением смотрел на Герца и не мог дождаться момента, когда его меч обезглавит ненавистного ему бродягу.