Армадэль. Том 2
Шрифт:
— У меня была только одна дочь, — терпеливо возразил Бэшуд. — Только одна, и она умерла, прежде чем ей минул год.
— Только одна? — повторила сострадательная хозяйка. — Сейчас закипит, пожалуйте мне чайник. Только одна! Ах! Когда один ребёнок, тогда ещё тяжелее. Вы, кажется, сказали только один?
С минуту Бэшуд смотрел на хозяйку помутившимися глазами и не отвечал ей. Напомнив невольно о жене, которая обесславила его, эта женщина теперь также невольно вызвала неприятное воспоминание о сыне, который разорил его и бросил. В первый раз с тех пор, как он рассказывал свою историю Мидуинтеру при первом свидании с ним в большом доме, его мысли опять обратились к горькому разочарованию и несчастью прошлого. Опять он вспомнил о прошлом, когда поручился за своего сына и когда бесчестный поступок сына принудил его продать всё, что он имел, чтоб заплатить штраф.
— У меня есть сын, — сказал он, приметив, что хозяйка смотрит на него с безмолвным сожалением. — Я сделал что мог, чтоб помочь ему иметь в свете успех,
— Неужели? — воскликнула хозяйка, по-видимому, с большим участием. — Поступил дурно с вами и разбил отцовское сердце. Ах! Он за это поплатится рано или поздно. Не сомневайтесь! Где он теперь и чем он занимается, сэр?
Этот вопрос был почти такой же, как и тот, который задал Мидуинтер, когда Бэшуд описал ему свою жизнь. Бэшуд ответил на него почти точно такими же словами, как тогда:
— Сын мой в Лондоне, насколько мне известно. Он занимается не весьма почётным делом — частного полицейского сыщика…
При этих словах Бэшуд вдруг остановился. Лицо его вспыхнуло, глаза засверкали; он отодвинул чашку, которую только что налил, и встал. Хозяйка отступила на шаг. В лице её жильца было что-то такое, чего она не видела до сих пор.
— Надеюсь, что я не оскорбила вас, сэр, — сказала она, когда к ней вернулось самообладание и она уже готова была обидеться.
— Совсем напротив, совсем напротив! — возразил он с необыкновенным жаром и торопливостью. — Я вспомнил кое-что очень важное. Я должен идти наверх… письмо, письмо, письмо. Я вернусь выпить чай. Извините меня, я очень вам обязан, вы были очень добры. Теперь, если вы позволите, я с вами расстанусь.
К изумлению хозяйки, он дружески пожал ей руку и пошёл к двери, оставив и чайник, и чай.
Он заперся в своей комнате. Некоторое время он стоял, держась за камин и стараясь перевести дыхание, которое у него захватывало от волнения. Как только он смог сделать несколько шагов, сразу отпер свою письменную шкатулку.
— Вот вам, Педгифт и сын! — сказал он, щёлкнув пальцами и усаживаясь. — У меня тоже есть сын!
В дверь раздался стук, тихий и осторожный. Растревоженная хозяйка хотела узнать, не заболел ли мистер Бэшуд, и спросить ещё раз, что искренно желает услышать, не оскорбила ли она его.
— Нет, нет! — закричал он через дверь. — Я совсем здоров, я пишу, пишу… Пожалуйста, извините меня.
«Она женщина добрая, женщина превосходная, — думал он, когда хозяйка ушла. — Я сделаю ей маленький подарок. Мои мысли так расстроены, что я никогда не подумал бы об этом, если бы не она. О! Там ли ещё служит мой сын! О, если б я сумел написать ему письмо, которое заставило бы его пожалеть меня».
Он взял перо и долго думал, думал тревожно, прежде чем взял бумагу. Медленно, со многими долгими паузами, с мучительным раздумьем и с большим старанием, чем обычно, чтоб сделать свой почерк чётким, он написал следующие строки:
«Любезный Джэмс, я боюсь, что ты удивишься, узнав мой почерк. Пожалуйста, не предполагай, что я буду просить у тебя денег или упрекать в том, что заставил меня заплатить штраф за моё поручительство за тебя… Я, напротив, готов забыть прошлое.
Ты можешь (если ещё служишь в конторе частных сыщиков) оказать мне большую услугу. Я очень встревожен насчёт одной особы, в которой принимаю участие. Эта особа дама. Пожалуйста, не насмехайся над этим признанием, если можешь. Если б ты знал, как я теперь страдаю, я думаю, ты был бы готов скорее пожалеть меня, чем смеяться надо мной.
Я сообщил бы подробности, но, зная твой вспыльчивый характер, боюсь истощить твоё терпение. Может быть, достаточно будет сказать, что у меня есть причина полагать, что прошлая жизнь этой дамы не очень достойна уважения, и мне интересно — интереснее, чем могу выразить словами, — узнать, какова была её прошлая жизнь, и узнать это не позже, чем через две недели с настоящего времени.
Хотя мне мало известны деловые приёмы в такой конторе, как твоя, мне кажется, что если я не назову адреса этой дамы, то мне ничем нельзя помочь. К несчастью, мне неизвестен её настоящий адрес. Я только знаю, что она поехала в Лондон сегодня в сопровождении джентльмена, у которого я служу и который, как я полагаю, напишет мне о переводе денег через несколько дней.
Может ли это обстоятельство помочь нам? Я осмеливаюсь сказать «нам», потому что я уже рассчитываю, милый сын, на твою добрую помощь и совет. Пусть деньги не становятся между нами: я скопил кое-что, и все это в твоём распоряжении. Пожалуйста, напиши мне с первой почтой. Если ты употребишь все силы, чтоб развеять страшное подозрение, которое теперь терзает меня, ты загладишь все горе и разочарование, которые причинил мне в прошлые времена, и обяжешь меня так, что этого не забудется никогда Любящий тебя отец
Подождав немного, чтоб от слёз высохли глаза, Бэшуд прибавил число и адрес, надписав на конверте: «В контору частных сыщиков, Шэдисайдская площадь, Лондон». Сделав это, он тотчас вышел и сам отнёс на почту письмо. Это было в понедельник, и если
Весь вторник Бэшуд провёл в конторе управляющего в большом доме. Он имел две причины занять свои мысли так глубоко, как только возможно, различными вопросами, относившимися к управлению имением. Во-первых, дела помогали ему сдерживать пожиравшее его нетерпение, с каким он ожидал наступления следующего дня; во-вторых, чем больше он решит дел по конторе, тем свободнее ему будет съездить к сыну в Лондон, не вызывая подозрения в пренебрежении делами, порученными ему.
Около полудня во вторник смутные слухи о чём-то неладном в коттедже дошли через слуг майора Мильроя до слуг в большом доме и, получив эту информацию, они безуспешно пытались привлечь внимание Бэшуда, мысли которого были устремлены на другие предметы. Майор и мисс Нили заперлись вдвоём для какого-то таинственного совещания, и наружность мисс Нили по окончанию этой беседы ясно показывала, что она плакала. Это случилось в понедельник, а на следующий день (то есть в этот вторник) майор изумил прислугу, объявив только, что дочери его нужен морской воздух и что он сам отвезёт её со следующим поездом в Лаустофт. Оба уехали вместе, оба были очень серьёзные и молчаливые, но, по-видимому, несмотря на это, отправились в путь добрыми друзьями. Мнение слуг в большом доме приписывало этот домашний переворот ходившим слухам об Аллэне и мисс Гуильт. Мнение слуг в коттедже отвергало такой вариант решения загадки по следующим причинам. Мисс Нили сидела взаперти в своей комнате с понедельника до вторника, до самого того времени, когда отец увёз её. Майор в этот же самый промежуток не говорил ни с кем, а миссис Мильрой при первой попытке её новой сиделки сообщить ей о слухах, ходивших по городу, заставила её замолчать, впав в сильнейший припадок гнева, как только было произнесено имя мисс Гуильт. Разумеется, должно было случиться что-нибудь, заставившее майора Мильроя уехать так внезапно с дочерью из дома, но уж, конечно, не скандальный побег мистера Армадэля днём с мисс Гуильт.
Прошёл день, прошёл вечер, не случилось ничего, кроме чисто домашнего события в коттедже; ничего не случилось, чтоб рассеять ошибочное предположение, на которое рассчитывала мисс Гуильт, предположение, разделяемое с Бэшудом всем Торп-Эмброзом, что она уехала в Лондон с Аллэном как его будущая жена.
В среду утром почтальон, выйдя на ту улицу, где жил Бэшуд, был встречен самим Бэшудом, который с большим нетерпением хотел узнать, есть ли ему письмо, так горячо ожидаемое от своего беспутного сына.
Вот в каких выражениях Бэшуд-младший отвечал на просьбу отца помочь ему, после того как на всю жизнь испортил его будущность:
«Шэдисайдская площадь, вторник, июля 29.
Милый папаша, мы имеем кое-какой навык обращаться с тайнами, но таинственность вашего письма совсем сбила меня с толку. Не рассчитываете ли вы на интересные и скрытые слабости какой-нибудь очаровательной женщины? Или после вашего знакомства с супружеской жизнью вы собираетесь дать мне мачеху в ваши лета? Как бы то ни было, клянусь моей жизнью, ваше письмо заинтересовало меня.
Помните, я не шучу, хотя от этого искушения устоять нелегко, напротив, я уже отдал вам четверть часа моего драгоценного времени. Место, из которого написано ваше письмо, показалось мне знакомо. Я заглянул в свою записную книжку и узнал, что меня посылали в Торп-Эмброз не очень давно наводить частные справки по поручению одной старухи, которая была слишком хитра, чтоб сказать нам своё настоящее имя и адрес. Разумеется, мы тотчас принялись за дело и узнали, кто она. Её зовут миссис Ольдершо, и, если вы намерены дать мне в мачехи её, я очень советую подумать, прежде чем вы сделаете её миссис Бэшуд.
Если это не миссис Ольдершо, всё, что я могу сделать пока, это сказать вам, как вы можете узнать адрес неизвестной дамы. Приезжайте в Лондон сами, как только вы получите письмо от джентльмена, уехавшего с нею (надеюсь, заботясь о вас, что он немолод и некрасив), и зайдите сюда. Я пошлю кого-нибудь, помочь вам наблюдать за его отелем или квартирой, и, если он имеет связь с этой дамой или эта дама с ним, вы можете считать её адрес установленным с той минуты. Как только я установлю её личность и место, где она живёт, вы увидите все её очаровательные секреты так ясно, как видите бумагу, на которой ваш любящий сын теперь пишет вам.
Одно слово об условиях. Я готов так же, как и вы, помириться с вами, но хотя сознаюсь, что вы истратились на меня когда-то, я не могу тратить на вас. Мы должны условиться, что вы будете платить за все издержки по этим справкам. Нам, может быть, придётся привлечь женщин, служащих в нашей конторе, если ваша дама слишком хитра или слишком хороша собой, для того чтоб за ней мог наблюдать мужчина. Надо будет нанимать извозчиков, платить на почту за письма, ходить в театры, если она серьёзного характера и ходит в церковь слушать наших популярных проповедников, и тому подобное. Мои услуги вы будете иметь даром, но я не могу тратиться на вас. Только помните это, и всё получится по-вашему. Мы забудем прошлое.