Армагеддон был вчера
Шрифт:
Побывав на работе, Киса сделал копии, отдал их маме. И завертелся в круговороте дел и поездок. Он подрабатывал ещё в одной фирме, на правах консультанта по некоторым чрезвычайно трудным вопросам фармацевтического бытия. И дни шли быстро, недели ещё быстрее, месяцы летели, как листья с деревьев. С подругами сей жизни роковой у Кисы как-то периодически не складывалось, и стал он замечать, что всё больше вечеров проводит в известном в Отрадном заведении «Белый верблюд». Он понял, что этот образ жизни его понемногу засасывает, а робкие попытки изменить стиль жизни ни к чему не
Между тем, в поведении кисиной мамы происходили постепенные, но коренные перемены. Телевизор теперь тоскливо покрывался пылью в углу комнаты. Зато на столе завелась плошка со свечкой, а таблички из той давешней книги, что он когда-то копировал, размножились в огромном количестве. Теперь они покрывали стол, кресла, и все мыслимые плоскости, кроме пола. Заглядывая в мамину комнату, Киса всё чаще видел её с маятником на тоненькой ниточке, которым она водила над таблицами, бормоча какие-то мантры.
Однажды он зашёл к маме и, как всегда, разгорячённый дозой алкоголя, с бутылкой пива в руке, стал весело и оживлённо рассказывать о жизни страны– в своей собственной весёлой интерпретации.
Раньше, слушая его анекдотические объяснения действий «больших шишек», мама всегда весело смеялась. На этот раз она странно и раздражённо посмотрела на него и сказала:
– Извини, я занята. Зайди… завтра, что ли.
Обалдев и обидевшись, Киса вышел из комнаты. На душе было противно.
Даже погано. И, одевшись, он традиционно побрёл под мелким поганым дождичком в «Верблюд». В этот вечер он выпил больше обычного, с трудом пришёл домой, и ночью ему снились какие-то страшные и крайне неприятные сны. Несколько раз он просыпался от бешеного сердцебиения, и наконец, выпив таблетку феназепама, уснул спокойным, но чутким сном. Во сне он слышал, как мама ходила по комнате, и что-то бормотала странным тихим голосом. «Надо с ней поговорить завтра, это просто чертовщина какая-то», – была его последняя мысль, после чего он уснул.
Утро было омерзительным. Голова болела, лицо опухло, да вдобавок за окном шёл противный дождик с примесью снежной крупы. Киса, вышедши на кухню, выпил кофе, но на душе было по-прежнему плохо.
А тут ещё это новое мамино увлечение, мантры эти!
– Мама, ты же врач. Ты всю жизнь проработала на неотложке. Ездила на вызовы к «шишкам дубовым»,– пытался пошутить он. – Разве на вызовах ты не колола строфантин в сердце? Или же ты читала над коматозниками свои мантры?
Лучше бы Киса этого не говорил. Реакция была очень острой, со слезами и яростными обвинениями.
– Ты ничего не понимаешь! Время лекарств – проходит, от них нет никакого толку, кроме вреда и побочных воздействий на печень, вплоть до рака! А многомерная медицина – это будущее, это медицина двадцать первого века! Можно диагностировать безо всяких томографов любую болезнь! Можно составить по таблицам, с помощью маятника, вибрационные ряды, и они своим излучением разрушат любую болезнь!
– То есть, ты утверждаешь,– вяло попытался отбиться Киса,– что с помощью вопросов, которые ты задаёшь маятнику, можно выйти в так называемое энерго-информационное поле? Тогда, получается, можно получить
– Нет, таблицы приспособлены только для интерпретаций тех излучений, которые проистекают от больных органов человека. На другие вопросы… ОНИ могут и не ответить… или обманут. А вот ты вчера напился! Давай я тебя полечу… только нужно твоё согласие.
И пока сын раздумывал над таким практическим поворотом разговора, она продолжила:
– Так, твоё фото у меня есть, Я сегодня же составлю вибрационный ряд…
– Да бред всё это! – возмутился Киса, но тут же махнул рукой. – А, впрочем, делай, как знаешь.
На работу идти решительно не хотелось. Достав мобильник, Киса позвонил начальнику. Соврал, что случился какой-то облом на параллельной фирме. Конечно, тут был риск попасть в глупое положение, если вдруг именно сегодня директора фирм вздумают поболтать по телефону, но особенно изобретать было уже просто некогда. Организм взбунтовался… потребовав традиционной дозы. «А ведь так и спиться недолго», – испуганно подумал Киса, но пошёл к пивному ларьку, последнему в районе, где продавали дешёвое разливное пиво, и давали кружечку в кредит.
Дальнейший день был смутен…
Проснулся Киса дома, вечером. Кошелёк его изрядно опустел, на лице красовалась свежая царапина. «Куда это я лазил?» – мелькнула мысль.
Вдруг его память ярко выхватила эпизод, когда он громко колотил в дверь своей квартиры, так как не обнаружил в карманах ключей…
– Я, это, вроде как ключи, того,– промямлил он, виновато заглянув в комнату мамы.
Она молча взяла связку ключей и бросила ему в подставленные ладони.
– А… это… как же? – только и смог молвить больной и страдающий Киса. Мама, всё с тем же осуждающим выражением лица, выдержала паузу, но затем всё же ответила:
– Взяла маятник, задавала ему вопросы, по его движениям определяла, что он отвечает… Методом «да-нет» нашла связку в траве, возле скамейки, где ты выпивал…
Помолчала ещё.
– В общем, я поставила на тебя «ряды». У тебя повреждена верхняя чакра спинного мозга, отвечающая за энергетическую связь с космическим эгрегором. Кроме того, передняя доля эпифиза, его слепое пятно, не воспроизводит в организме внутренний этанол. Всего-то несколько миллиграмм в год – как катализатор… Ещё у тебя смещён энергетический астральный двойник казуального тела. Надо тебя лечить…
Ещё пауза. И – твёрдо, решительно:
– Да! Я решила уволиться с работы. Всё равно там сидят дуболомы каменного века, которые лечат все болезни антибиотиками. Да и на пенсию уже пора.
В ту ночь Киса не спал. Он вспоминал свою жизнь. Он ясно увидел, как из-за его выходок распалась семья, как он покатился под откос. Вспомнил, как несколько раз ходил в разного рода врачам… Те кололи его антабусом, вшивали под кожу таблетки эсперали. Но, будучи провизором, Киса понимал, что все эти методы рассчитаны на дураков… Наркологию он презирал, считая успешной кормушкой, шарлатанством, паразитированием на трагедиях больных людей. Он просто знал, что химическая зависимость абсолютно неизлечима.