Армагеддон в ретроспективе
Шрифт:
Он припаял проводок к медному барабану высотой примерно четыре фута и футов шесть в диаметре, наверху была крышка.
— Я буду первым выпускником Массачусетского технологического института, который проплывет через Ниагарский водопад в бочке. Как думаешь, на жизнь этим можно заработать?
— Я серьезно.
— Сплошной здравый смысл. Прочитай-ка мне кое-что вслух. Вон книга — открой, где заложена страница.
Книга — классика в области оккультных наук — называлась «Золотая ветвь». Ее написал сэр Джеймс Джордж Фрэзер. Открыв книгу на заложенной странице, я обнаружил в подчеркнутом абзаце описание черной мессы,
— Ну и ну, — выдохнул я.
— После этого должен выскочить дьявол, как по сигналу пожарной тревоги выскакивает пожарная лестница, — пояснил доктор Тарбелл.
— Неужели вы думаете, что это работает?
Он пожал плечами.
— Я не пробовал. — Внезапно погас свет. — Вот оно, — вздохнул доктор Тарбелл и положил паяльник. — Больше нам тут делать нечего. Пошли искать некрещеного младенца.
— А барабан зачем, не скажете?
— Разве это не очевидно? Прибор для поимки дьявола.
— Само собой. — Я неуверенно улыбнулся и на всякий случай отошел подальше. — И вы хотите приманить его тортом «Пища дьявола».
— Мой друг, одна из основных теорий, рожденных в институте Пайна, гласит: к «пище дьявола» дьявол совершенно безразличен. А вот к электричеству он далеко не безразличен, и если бы мы оплатили счет за электричество, оно побежало бы по стенкам и крышке барабана. То есть мы заманиваем туда дьявола, включаем рубильник — и дьяволу хана. Или нет. Кто знает? У кого хватило безумия попробовать? Но сначала, как сказано в рецепте по приготовлению рагу из кролика, надо поймать кролика.
Я ведь уже надеялся, что демонологии конец, и планировал заняться чем-то другим. Но упорство доктора Тарбелла вдохновило меня, и я решил остаться — посмотреть, какую штуку теперь выкинет его «шутливый интеллект».
Полтора месяца спустя доктор Тарбелл и я погрузили медный барабан на тележку, подсоединили к нему провод от катушки, висевшей у меня на спине, и в полутьме спустились с холма в долину реки Могаук, на которую бросали отсвет огни Скенектеди.
Между нами и рекой находился заброшенный участок старого канала Эри. Использовать его давно перестали, заменив каналами, вырытыми в самой реке, — в бурой стоячей воде отражалась слепившая нас полная луна. Рядом в развалинах лежала старая гостиница, где когда-то останавливались барочники и путешественники, но сейчас эта территория была предана полному забвению.
А возле развалин ютилась обглоданная церковь без крыши.
На фоне ночного неба, решительный и неукротимый, торчал старый шпиль, а местная паства состояла из гнили и привидений. Мы вошли в церковь и услышали, как где-то от натуги загудел паром, тащивший вверх по
Ухнула сова, над головами мелькнула летучая мышь. Доктор Тарбелл подкатил барабан поближе к алтарю. Я подсоединил провода из катушки к выключателю, а выключатель соединил с барабаном, для чего потребовалось еще футов двадцать провода. Другой конец линии был включен в сеть фермерского дома на холме.
— Который час? — шепотом спросил доктор Тарбелл.
— Без пяти одиннадцать.
— Хорошо, — сказал он слабым голосом. Мы оба были охвачены страхом. — Послушай, думаю, ничего не случится — в смысле, с нами, — но на всякий случай в фермерском доме я оставил письмо.
— Я тоже. — С этими словами я вцепился ему в руку. — Знаете что, давайте все это отменим, а? — взмолился я. — Ведь если дьявол есть и мы пытаемся загнать его в угол, он ведь на нас окрысится — а возможности у него сами знаете какие!
— Можешь не оставаться, — произнес Тарбелл. — С выключателем я справлюсь и сам.
— Вы решили довести это дело до конца?
— Хотя и дрожу от страха, — признался он.
Я тяжело вздохнул:
— Хорошо. Помоги вам Господь. Выключатель беру на себя.
— Ну и ладно, — в голосе его звучало изнеможение, — надевай защитные наушники, и пошли.
Колокола на часовне в Скенектеди начали отбивать одиннадцать.
Доктор Тарбелл сглотнул слюну, сделал шаг к алтарю, отогнал пристроившуюся жабу и запустил зловещую церемонию.
Он готовился к исполнению этой роли и репетировал не одну неделю, я же тем временем искал подходящее место с мрачными декорациями. Мне не удалось найти колодец, куда швырнули некрещеного младенца, но я нарыл достаточно других мерзостей той же категории — даже самый извращенный дьявол счел бы их достойной заменой.
И вот теперь, во имя науки и человечества, доктор Тарбелл собирался вложить всю душу в мессу святого Секера. С выражением ужаса на лице он намеревался совершить такое, на что добрый христианин если посмотрит, то сразу ослепнет, оглохнет и онемеет до конца жизни.
Мне пока удавалось оставаться в здравом уме, и я с облегчением вздохнул, когда часы на башне в Скенектеди начали отбивать двенадцать.
— Явись, сатана! — вскричал доктор Тарбелл с первым ударом. — Услышь слуг своих, повелитель ночи, и явись!
Часы пробили последний раз, и доктор Тарбелл, совершенно обессиленный, сполз на пол вдоль алтаря. Вскоре он выпрямился, пожал плечами и улыбнулся.
— Ну и черт с ним! — сказал он. — Пока сам не попробуешь, не узнаешь, верно?
Доктор Тарбелл снял наушники.
Я взял отвертку, собираясь отсоединить проводку.
— Ну, теперь, надеюсь, комитет ЮНДИКО и институт Пайна точно закроются.
— Кое-какие идеи у меня еще есть, — возразил доктор Тарбелл. И вдруг завыл.
Я поднял голову и увидел: глаза навыкате, лицо перекошено в каком-то оскале, сам весь дрожит. Он пытался что-то сказать, но из горла доносилось лишь придушенное бульканье.
Далее началась фантастическая борьба — ничего подобного человеку видеть еще не приходилось. Десятки художников пытались отразить эту картину на полотне, они рисовали Тарбелла с выпученными глазами, с багровым лицом, с завязанными в узлы мускулами, но реальную героику Армагеддона им не удалось передать ни на йоту.