Армагеддон. Книга 1

Перумов Ник

Отец Онфим был одет в простую рясу полкового священника. На его груди висел крест из потемневшего от времени серебра. Среди «Бурых медведей» ходила легенда, что именно этот крест однажды спас отцу Онфиму жизнь, когда силуэт священника попал в прицел снайпера мятежников во время одного из бесчисленных вооружённых конфликтов.

–  Рад тебя видеть, сын мой, рад тебя видеть, - голос отца Онфима был полон великой силы, что ощущалось едва ли не физически.

Священник оторвал взгляд от лежащей бумаги и посмотрел на Влада. Майор в очередной раз вгляделся в лицо наставника - правильные черты, высокий благородный лоб, колючие глаза серо-стального цвета, тонкие бледные губы, тяжёлый,

волевой подбородок… Несколько старых шрамов на правом виске, частично прикрытых прядями седых волос. На груди - ни орденов, ни прочих побрякушек. Только старый серебряный крест.

–  Настало время отрабатывать то, что нам было дано, сынок. Для нас пришло время работы, время великого дела, - сказал старый священник.
– Конклав ждет нас. Я укажу тебе путь. Но сначала прочти этот приказ. Он подписан Его Величеством.

Российская Галактическая Федерация являлась конституционной монархией. По крайней мере, на бумаге.

Влад взял бумагу - нет, не видеопапку, не магический свиток, а обычную старомодную бумагу с водяными знаками в виде двуглавого имперского орла. Но подписана эта бумага была лично императором.

Холодные, бездушные слова, выстроенные в безукоризненно ровные шеренги, ритмично маршировали по бланку императорского указа, знаменуя грядущие события, перемены, крушение чьей-то карьеры, ссылку, заключение в тюрьму, а для кого-то, вероятно, и смерть. Согласно этому указу майор Прожогин провозглашался едва ли не божеством местного значения. Причём местность, на которую распространялись его божественные полномочия, была отнюдь не маленькой. Все военные и гражданские должностные лица обязаны были не только оказывать ему всяческое содействие, но им открыто предписывалось беспрекословно подчиняться распоряжениям Влада. Сам он мог проходить в любые секретные зоны, независимо от степени секретности и ограниченности допуска. Мог допрашивать любого человека, подозреваемого в причастности к происшествию или же являющегося потенциальным свидетелем. Разумеется, Владу разрешалось ношение и использование любого оружия - как обычного, так и магического.

–  Знаете, отец Онфим, похоже, что выше меня будет только господь бог, усмехнулся Влад.

–  Ты прав, сынок. Между тобой и небом будет лишь один шаг, одна ступень твой покорный слуга. Донесения будешь посылать только мне. Никаких исключений! Ни для кого. Ни для Государя Императора, ни для председателя Совета Министров, ни для спикера думы. И даже - ни для одного из членов конклава. Надеюсь, ты меня понял. Остальные инструкции получишь на заседании конклава. Более точной или подробной информацией по делу в настоящую минуту я не располагаю. Пошли, сынок.

В тайном помещении церкви, напоминающей тайное воинское братство, не было места магическим приспособлениям и механизмам.

Отец Онфим встал из-за стола, и его макушка оказалась едва-едва выше плеча Влада.

Священник провёл рукой по стене, и каменные плиты расступились, открывая путь… в пустоту, разверзшуюся за стеной. Бесцветная и разносветная пустота, изнанка потустороннего мира ждала, преграждая путь смертному. Конклав Церкви Меча был спрятан от посторонних глаз на редкость надёжно.

Влад шагнул в пустоту. На миг в самом дальнем уголке его души шевельнулось чувство, похожее на страх. Шевельнулось и исчезло, ибо Влад помнил три великих «никогда» «Бурых медведей»: никогда не отступать, никогда не сдаваться, никогда и ничего не бояться.

Скорее всего пространство, в которое попал Влад, было одним из миров, населённых бесплотными существами. Но очень уж странным оказался именно этот мир. Если обычно в таких мирах существовала какая-то твёрдая поверхность, на которую человек мог опираться ногами,

воздух, небо и хоть какое-то подобие солнца, то здесь не было ничего. Ничего, кроме мрачной, зловещей ночи, явно имеющей основания претендовать на звание вечной.

–  Следуй за мной, сынок, - раздался в мозгу Влада голос отца Онфима.

Под ногами Влад ощутил нечто вроде вязкой болотной жижи. Значит, и здесь всё же имеется какая-то опора. А больше, кажется, нет ничего. Ни звуков, ни запахов, ни света. Только голос старого полкового священника, который, не нарушая тишины, звучал в голове.

Свет появился неожиданно. Океан ярких лучей обрушился на Влада со всех сторон, на миг ослепив его. Майор с трудом удержался, чтобы не прикрыть глаза руками, и ограничился тем, что, прищурившись, оставил для света лишь узкую щёлку между почти сомкнутыми веками. «Это проверка, - подумал он, - несомненно, какое-то испытание. Что ж, я готов».

–  Это и есть твой парень, Онфим?
– прорычал довольно неприятный голос. Ты уверен, что нам нужен именно он?

Этот голос… Казалось, он целиком состоял из магической силы и колдовской мощи. «Великий магистр», - подумал Влад. Великий мастер магии и колдовства. Вполне вероятно, один из тех титанов-заклинателей, которые одним усилием воли запросто гасят звёзды, как мы выключаем светильники, давая отдых крошечным чертенятам, работающим в лампе.

Другого уже давно колотила бы дрожь, холодный пот ручьём заливал тело, но майор Прожогин помнит о главном правиле «Бурых медведей», о трёх великих «никогда» и стоит, зажав свой страх в кулаке. До чего же трудно следовать правилам именно сейчас, в такой миг. Влад по-прежнему ничего не видел сквозь толщу слепящего сияния. Его чувства, несмотря на всю свою остроту, безнадёжно сдались, отчаявшись преодолеть магическую стену, воздвигнутую вокруг.

–  Да, почтенные члены конклава, - последовал ответ отца Онфима, обращавшегося к одному голосу, как к группе людей.
– Это мой человек. Лучший воин из тех, что у нас есть. Много лет он был верным и надёжным солдатом Церкви. И сейчас настало время посылать в дело всё лучшее, что у нас есть. Американцы тоже начинают вести свою игру по этому поводу, а значит…

–  Межпланетная полиция высылает следователя Лоусон, - послышался другой голос.
– Она американка. Мы только что получили сообщение об этом. И мне представляется очевидным, что её мнение, её окончательное решение может быть… э-э… направлено в определённую сторону под сильным посторонним влиянием. Разумеется, в весьма неблагоприятную для нас сторону.

–  Тем более, почтенные члены конклава, тем более очевидно, что мы должны командировать туда майора Прожогина, - настойчиво повторил отец Онфим.
– Мы с ним прибыли сюда по вашему приказанию, чтобы получить последние распоряжения и указания.

–  Указания элементарны, майор, - прогундосил неприятный голос.
– Мы утверждаем, что это был несчастный случай. Роковое стечение обстоятельств, которое привело к злополучному пуску ракеты. Так вот, вы должны доказать, что это было именно так, что катастрофа произошла без злого умысла с нашей стороны. Если всплывёт что-либо ставящее под сомнение эту версию, проведите зачистку всей двусмысленной информации. Сотрите её любой ценой, вплоть до уничтожения носителей - будь они электронными, бесплотными или биологическими, включая гуманоидных. Разумеется, такие операции тоже нужно проводить с умом, чтобы не навлечь лишних подозрений. И ещё, майор. Не исключено, что этот «случайный» пуск был результатом работы какого-нибудь американского шпиона. Возможно, вы обнаружите торчащие из-за этой катастрофы уши американских спецслужб, сотворивших этот неслучайный «несчастный случай».