Арман Дарина

Гамос Лина

– Позволишь мне нечто больше поцелуев, и я устрою еще одну прогулку.

Девушка подозрительно спросила:

– А что бывает больше поцелуев?

Латер учтиво протянул ей руку, помогая подняться с расстеленного на траве пледа.

– Все лучшее начинается после поцелуев, принцесса, но только с твоего позволения.

Он обещал показать ей любовь... и узнал ее сам.

7

Карета, мягко раскачиваясь на рессорах, катила по вымощенной камнем проселочной дороге. Ламис зябко кутала плечи в плед: ей не нравилась утренняя сырость, не нравилась мерзкая хищная

усмешка, змеившаяся по губам Армана, не нравилась эта поездка, придуманная им по неизвестной ей причине. Они прожили две недели на побережье, в Темном замке, где одних только воспоминаний хватало на то, чтобы старательно избегать его залов и красочных заливов. Потом отправились в Сталлору. Ламис убежденно ненавидела империю, и эта ненависть только усиливалась, стоило им пересечь границу между Дамана и Дарина. Прошлое накрывало волной, пережитого унижения и страха, заставляя чувствовать себя, маленькой девочкой, посмевшей бросить вызов наследному принцу. И долгие годы за толстыми стенами его богатых особняков, под пристальным слежкой его преданных слуг, послушная его воле, не смея выказывать недовольство своим положением. И она молчала, она потеряла одного ребенка по собственной глупой несдержанности, и не могла потерять второго. Асия - добрая девочка, непосредственная, любознательная, прилежная. Ламис всеми силами пыталась дать ей то, что утратила сама: независимость, право выбора, близких людей. Она не могла помочь ей финансово, Арман великодушно согласился оплатить учителей, но отказался отправлять Асию в пансионат без вразумительного объяснения причины своего отказа. Получив место преподавателя, девочка получала необходимое содержание, а при ее скромных требованиях ей вполне хватит заработанного для того, чтобы откладывать в банк. У нее появятся друзья, ее ровесники, она сможет побывать везде, где пока только мечтает побывать. За высоким забором столько всего увлекательного и познавательного.

Карета, качнувшись, остановилась, натужный скрип кованых ворот, понукание лошадей кучером. Дом, пять этажей из серого камня с императорских каменоломен, бесчисленное количество комнат, галерей, лестниц и переходов. Арман вошел во дворец, потянув за собой Ламис, та обернулась, не узнавая окружающий интерьер.

– Крыло нашего сына, - пояснил мужчина.
– Хочу его поздравить с предстоящим заключением брака. Очень выгодная партия, Дамана получит новые богатые земли за принцессой.

– Какое отношение ты имеешь к власти этой страны?

Ламис рассеяно осматривалась вокруг, она никогда не бывала в комнатах сына.

– Самое поверхностное, милая.

Арман уверенно зашагал вперед, крепко удерживая ее за руку. Открыл двойные двери и, удовлетворенно выдохнув, отступил, давая Ламис насладиться в полной мере открывшимся видом. Латер спал, раскинувшись на спине, властно обнимая тоненькую девушку с разметавшимися по его груди, ярко - рыжими прядями. Тонкая шелковая простыня, сбившаяся много ниже талии обоих, не оставляла места воображению. Арман склонился к ошеломленной Ламис и ядовито прошипел, едва касаясь губами виска:

– Надеюсь, тебе очень больно, Ламис.

Ламис отрешенно смотрела в чашку кофе, все еще не в силах осознать увиденное в спальне сына. Асия, ее маленькая девочка, в постели Латера. Она, видимо, закричала, потому что Арман запечатал ей рукой рот и поволок к выходу, но она успела увидеть заспанный, недоуменный взгляд серых глаз, и неосознанное движение прикрыться, едва сын узнал ее. Монотонное постукивание приборов по фарфору заставило Ламис очнуться и взглянуть на спокойно завтракающего Армана. Теперь уже понятная ей усмешка,

змеилась на четко очерченных губах.

– Надеюсь, ты не ждешь от меня дальнейшей поддержки этой рыжей бродяжки? Латер немного развлекся, и не сомневаюсь, научил ее весьма увлекательным фокусам. При определенном старание эта маленькая содержанка успешно найдет себе следующего покровителя. Ты так переживала за это воздушное создание, столько сил потратила на занятия с ней и... воспитала шлюху.

– Он принудил ее.

Ламис отчаянно кусала губы, пытаясь сдержать слезы.

– Я не заметил следов побоев на ее теле. Возможно, мне и показалось, но во сне она выглядела более чем довольной, утомленной, пресыщенной ласками. Латер, при своем темпераменте, вряд ли дает ей прилично выспаться.

– Не нужно этих подробностей, - глухо выдавила Ламис.

– Тогда перестань изображать из себя холодную суку, милая. С чего ты решила, что твой сын - насильник?

– Может быть, потому что он - твоя полная копия?
– Ламис смерила долгим презрительным взглядом мужчину.
– Такая же мразь, готовая растоптать то, что не способен понять и принять. Ты мстил мне, выжидая столько лет, лишил сына, позволил вырастить Асию, подобно дочери и приказал мальчику сделать ее своей любовницей. Поэтому и увез меня из Дамана, чтобы не мешала осуществлению твоей мести. Но за что?

Ламис горько усмехнулась и тихо ответила сама себе:

– Всего лишь за то, что не смогла полюбить, переступив через себя, законченного эгоистичного мерзавца, считающего себя совершенством.

– Прекрасная речь, дорогая! Тебя бы на баррикады, под знамена, отстаивать честь всех униженных и порабощенных.

Арман поднялся из-за стола, громко аплодируя Ламис, и та невольно вжалась в спинку кресла.

– Ударишь?

– Нет, конечно, золотом осыплю.
– Мужчина грозно навис над ней, замораживая льдистым взглядом серых глаз.
– Тебя и девку твою. Поэтому встань, вытри глазки, переоденься в красивое белье и жди меня, будешь долго и старательно извиняться.

Ламис сидела на кровати, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Распущенные волосы струились золотым водопадом по узким плечам, выгодно оттеняя хрупкую красоту обнаженного тела. Арман усмехнулся, ему нравилось смотреть на Ламис: тоненькая, как и в день, их знакомства, движения полны неосознанной грации, только глаза уже давно не обжигают зеленым пламенем неповиновения. Но так даже лучше, это поначалу нравится и кажется притягательным жаркие споры и постоянное сопротивление, а после стольких лет прожитых вместе начинаешь ценить такие вещи, как домашний уют и покой. Эта возможность расслабиться, забыть на время о государственных проблемах делала возвращение домой неимоверно желанным. Горячий кофе, уютное кресло, ее неповторимый запах, и ее ладони на его плечах, невесомо гладят, нежно скользят по верх рубашки, именно так как ему нравится. Ммм, он так любил возвращаться домой: вечер, рядом с ней плавно перетекающий в ночь, наполненную страстью. Арман сыто потянулся и, прихватив золотистую прядку, дернул, заставляя Ламис взглянуть на него.

– Ну, вот, снова этот затравленный взгляд провинциальной девочки, изнасилованной прекрасным принцем.

– Мне нужны деньги, Арман.

Мужчина насмешливо выгнул бровь, расплываясь в хищном оскале.

– Деньги необходимо заслужить, милая, старательно ублажая своего единственного мужчину, а не смотреть на часы, покусывая губы, и непрестанно думая о том, когда же я кончу.

– Я так не делаю.

– Делаешь, милая, делаешь. И споришь, а нужно соблазнять и очаровывать, стараясь угадать сокровенные желания.