Арман Дарина

Гамос Лина

Принц глумливо рассмеялся.

– Уверяю вас, дядя, когда я натягиваю на себя эту красавицу, я испытываю чистое, ни чем незамутненное наслаждение. Она дарит мне счастье. Все случилось так, как вы того и хотели.

Вистериус мечтал подарить девочке весь мир и прекрасного принца, в придачу. И сейчас старик смотрел в красивое лицо племянника и не находил в нем следов раскаяния. Арман сломал жизнь наивному ребенку и не испытывал мук совести.

– Пять месяцев назад именно ты, дядя, настаивал на нашем знакомстве.
– На губах принца играла издевательская улыбка.
–

Я отказался, но ты прислал ее в Сталлору. Признаю, ее острый язычок в сочетании с утонченной красотой зацепил меня, но я не обещал на ней жениться. Это были ваши с отцом домыслы. Меня вполне устраивает сломленная, униженная шлюха с выжженным клеймом на обеих руках. И последнее, дядя, целиком ваша заслуга. Ну, не нужно было скрывать от девочки мой характер. Прежде, чем я приучил ее к послушанию, прошли две бесконечные недели, наполненные для нее сплошным ужасом и болью. Хотите встретиться с ней, пожалуйста, но вы не сможете ей помочь. Пока я хочу ее в своей постели, она будет там, но я непременно дам тебе знать, как только Ламис мне наскучит.

Последние слова он произнес в спину удаляющемуся Вистериусу. Лакеи закрыли за ним двери. Император, молчавший в течение всего разговора, тихо заметил:

– Ты же знаешь, что он любит девчонку, как дочь. Зачем эти натуралистические подробности ваших отношений?

Арман повернулся к отцу, сидящему в одиночестве за столом.

– Неужели мой дядя думал, что я буду читать ей сентиментальные стишки и признаваться в любви? Ты видел Ламис на представлении ко двору. Кто сможет устоять перед желанием сделать эту совершенную красоту своей, и плевать мне на ее моральные устои.

Император устало потер переносицу и примирительно взглянул на сына.

– Ты мог бы жениться на ней, если так хотел, и сломать потом. Тебе тридцать два года, империи нужен наследник.

– Дорогой папа!
– Принц разозлился.
– Я предпочитаю взять в жены аристократку с безупречной родословной и репутацией, которая прекрасно знает светские правила игры. Я обязательно женюсь и подарю тебе внука, но позже. Сейчас не нужно на меня давить, я плохо поддаюсь дрессуре.

– Когда девчонка тебе надоест, отправь ее к Вистериусу. Я буду, признателен тебе за эту услугу.

Арман направился к двери, остановился и ядовито сказал:

– Все мои личные вещи после употребления уничтожаются. Скажи мне, почему Ламис должна избежать подобной участи?

– Оставь девочке жизнь, Арман.
– Император встал из - за стола, и подошел к сыну.
– Еще месяц, два она будет развлекать тебя, потом надоест. Прояви великодушие по отношению к дяде, отправь ему девчонку. Он твой родственник, сделай ему подарок.

– Я сказал, нет, император, но я пришлю ему приглашение на ее казнь.

К себе Арман вернулся в том состояние ледяной ярости, когда ему лучше было не попадаться на глаза. Ламис он нашел ванной комнате, сжавшуюся под его бешеным взглядом, закутанную в нелепый халатик серого цвета. Принц не был поклонником жесткого секса. Он любил дарить наслаждение и получать его от умелых ласк опытных женщин.

Он и с Ламис пытался построить подобные отношения, но та со всем пылом ограниченного, плебейского воспитания отказывалась получать удовольствие в объятиях самого желанного мужчины империи Дарина. И это немного задевало Армана, злило, временами выводило из себя, доводило до бешенства. Как сегодня утром.

Некоторое время назад, ему доложили о взглядах и улыбках между новым садовником и Ламис. Принц решил подождать. Настроение девушки заметно улучшилось, он видел, с какой тщательностью она стала по утрам укладывать волосы в свою любимую прическу - незатейливый узелок. Рабу тем временем уже рассказали, кто эта девушка в окне и чем она является для принца. Садовника это не остановило. Он написал записку и этим подписал себе смертный приговор. Его личная шлюха предпочла принцу крови улыбки обычного раба. Вистериус ради нее приехал в столицу и устроил натуральный скандал, с нелепыми обвинениями и претензиями.

Арман жаждал удовлетворения, а вид сжавшейся от ужаса Ламис возбуждал.

– Сними халат, дорогая.

Девушка затравленно втянула голову в плечи, но халатик послушно скинула. Принц невольно оскалился.

– Теперь раздень меня.

Тонкие руки торопливо замелькали, освобождая мужчину от одежды. Ламис опустилась на колени, стягивая с него сапоги, и взгляду принца предстала спина, сплошь покрытая все еще кровоточащими ранами. Шрамы будут отличным напоминанием рабыне о несомненной пользе смирения и покорности.

Ламис сложила одежду и замерла, ожидая следующего приказа хозяина. Арман приподнял ее лицо за подбородок, принуждая смотреть ему в глаза.

– Как ты хочешь меня, Ламис?
– Проникновенно спросил принц.
– Сегодня мы будем делать то, что нравиться тебе.

Девушка была слишком молода и еще не научилась контролировать свои эмоции. Отвращение, отразившееся на ее лице, было настолько явным, что Арман невольно рассмеялся. Что ж, обоюдной страсти он предастся в постели с любовницей, а с рабыней он будет доминировать и подчинять.

– Наклонись и упрись в стену руками, дорогая.

Ламис тут же исполнила приказ. Низ живота нестерпимо ныл, она с ужасом представила, как его член снова входит в нее, растягивает и разрывает. Девушка решилась умолять. Не смея ослушаться приказа, она лишь повернула голову, глядя на принца из - за плеча.

– Прошу вас, господин, разрешите поласкать вас ртом.
– Она почувствовала, как головка члена уперлась в ее лоно, и зашептала с новой силой.
– Я буду стараться, умоляю, вам понравиться, господин, позвольте поласкать вас ртом.

– Смотри в зеркало, Ламис.
– Принц сжал ее волосы, заставляя смотреть прямо перед собой в зеркальную стену.
– Я хочу, чтобы ты видела кто именно внутри тебя.

Удар бедрами и Ламис закричала. Мышцы лона судорожно сжались вокруг члена, тщетно пытаясь вытолкнуть его обратно. Принц не шевелился, наблюдая в зеркальном отражение, как судороги боли пробегают по залитому слезами лицу. Девушка открыла глаза, и принц прохрипел, не отрывая от нее взгляда.

– Закроешь глаза еще раз, сука, накажу.