Армейская заповедь

Алтынов Сергей Евгеньевич

В розыск Валерий Павлович попал из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, что было для него явным понижением. Тем не менее за новую работу он взялся засучив рукава. Как-то Островной и трое его подчиненных задерживали особо опасного рецидивиста. Само задержание прошло успешно. Бандит и дернуться не успел, как был скручен у дверей собственной квартиры. ЧП случилось во время обыска. Одна из женщин-понятых подошла слишком близко к сидящему на диване преступнику, когда подписывала протокол. Несмотря на наручники (надетые спереди!), бандит исхитрился схватить женщину за горло, взяв таким образом в заложницы. Второй понятой ничего не оставалось, как открыть наручники ключом, который вынужден был отдать капитан Островной. Бандит оказался мастером своего лихого ремесла. Неожиданным

ударом ноги он сбил на пол молодого лейтенанта-опера и очень быстро обезоружил. И вновь сумел прикрыться впавшей в ступор женщиной. Островному и его подчиненным пришлось покинуть квартиру и вызвать группу захвата, в которую входил и сержант Лындин. Преступник, используя женщину как живой щит, ломанулся из квартиры, ведя при этом огонь из отобранного у лейтенанта пистолета. На пути его оказался пятиборец Лындин, который одним выстрелом решил все проблемы. Однако после этого проблемы возникли у сержанта. В те годы уже набирала мощь гуманизация-демократизация. На Лындина завели уголовное дело. Как же так, сержант не смог использовать иных средств для нейтрализации немолодого (сорок шесть лет!) гражданина, пусть и с пятью судимостями. Однако Островной сумел задействовать все свои связи, и уголовное дело против Лындина было закрыто. С тех пор Лындин и Островной шли по службе вместе. Сержант окончил-таки среднюю школу милиции и получил офицерские погоны, а Островной перешел на службу в только-только созданное Управление по борьбе с оргпреступностью. Через некоторое время Лындин, как отличный стрелок и рукопашник, оказался в СОБРе все при том же «оргпреступном» управлении. Они были друзьями, часто собирались семьями и вместе проводили свободное время. Черная кошка пробежала между боевыми товарищами с началом чеченской войны.

– Ты понимаешь, Миша, ситуация складывается таким образом, что мы можем развернуть неплохой бизнес, – начал тогда разговор с собровцем Островной.

– Не понимаю, Палыч, какой в жопу бизнес на войне? – грубо, в своем стиле, отреагировал Лындин. – Валить надо этих «душков», и чем больше, тем лучше. Потом, когда все закончится, наведем порядок и подумаем о бизнесе.

– Нет, Михаил, – жестко произнес Островной. – О бизнесе мы будем думать сейчас. Вот послушай. Я лично сумел войти в контакт с двумя чеченскими полевыми командирами. Они, между прочим, готовы сложить оружие и не вести боевых действий. По-моему, в этом польза не только для меня, но и для государства. Соображаешь?

Собровец кивнул.

– Однако у этих весьма авторитетных ребят есть свой коммерческий интерес, – продолжил Островной.

Лындин недоумевающе скривился. С бандитами у него обычно разговор был коротким и сугубо некоммерческим.

– Полевые командиры прекращают боевые действия. Но у них есть несколько заложников, за которых они хотят получить выкуп. Мой план действий такой. Я выбиваю деньги из федеральных фондов, а также общественных организаций. Делим их по-братски – половину нам, половину чеченам.

– Нам?! – удивился Лындин.

Ранее ему приходилось участвовать в специфических, не совсем законных акциях по «крышеванию» коммерческих предприятий и оказанию давления на их конкурентов. Однако не более того.

– Да, нам, Миша, – ответил Валерий Павлович. – Ты же сам недавно жаловался на низкую оплату твоего боевого рискованного труда. И ты не только за себя, но и за своих бойцов... Поэтому теперь твоя задача будет вместе со своими ребятами доставить деньги в Чечню и обменять их на заложников.

Лындин колебался, но Островной сумел убедить его, что именно такие действия приблизят конец затянувшейся войны. И в самом деле, «союзники» Островного отошли от боевых действий, а Лындин и его подчиненные дважды ездили осуществлять «обмен». Один раз они освободили сразу пятерых военнослужащих внутренних войск, в другой – двух венгерских телевизионщиков.

– Миша, а что, если нам оказать небольшую помощь нашим «союзничкам»? – завел как-то разговор Островной. – Нужно помочь депортировать в Чечню одного господина. – И Островной назвал фамилию известного столичного предпринимателя отнюдь не чеченского происхождения.

Лындин нахмурился,

всем своим видом выражая недоумение.

– А через некоторое время ты съездишь в Чечню и заберешь его обратно. Призовой фонд, разумеется, вырастает вдвое, – усмехнулся Островной.

– Мы будем похищать людей? – опешил майор Лындин. – Вместе с беспредельщиками? Вместе с чеченскими отморозками?

Собровец готов был взорваться и схватить давнего приятеля за ворот пиджака. Лындин не один раз участвовал в боевых операциях, из Чечни вернулся с орденом Мужества.

– Шучу, Миша, – сбавил обороты Островной. – В самом деле – придет же такое в голову, самим воровать представителей бизнес-элиты?! Мы ведь, на самом-то деле, защищать их призваны... Неужели всерьез воспринял?!

На том разговор с Лындиным был окончен. Михаил не очень-то поверил в то, что это была «шутка», но смолчал. Отношения между товарищами заметно охладились. Они уже не встречались семьями, общались лишь по службе, разговоры сводились к коротким дежурным фразам. Лындину, милиционеру по призванию, ненавидящему уголовную шваль, было неприятно общение с Островным, о котором к тому времени он уже знал немало. Островной же считал Лындина тупым, непонятливым служакой. Валерий Павлович вообще презрительно относился к офицерам СОБРа, считая их людьми низкого интеллекта, умеющими работать лишь кулаками. Носителем интеллекта был он, генерал Островной. Однако вскоре произошли события, которые заставили Островного вновь вспомнить о Лындине и его боевых способностях. Один из чеченских «союзничков» злодейски нарушил соглашение и вступил в боевые действия, уничтожив колонну подмосковного ОМОНа. Это был предательский удар по Островному и системе МВД, генералом которой он являлся. Со вторым «союзничком» состоялся жесткий разговор. Поразмыслив, тот принял решение продолжить «бизнес» с генералом, а второго, нарушившего соглашение, сдать Островному. На боевую операцию генерал выехал лично, что было большой редкостью в МВД. Группу захвата представлял майор Лындин и пятеро молодых собровцев, отлично натасканных для боевых действий. Однако воевать милицейскому спецназу не пришлось. Островной встретился с более разумным «союзником» в его родовом селе, и тот без всяких выстрелов передал генералу тело второго «делового партнера».

– Значит, так, Миша, – обратился к Лындину Островной. – Полевой командир погиб при задержании. Застрелил его лично ты. Завтра я подам министру представление тебя к Герою России. Твоим ребятам по ордену и по небольшой материальной премии.

– Не понимаю, Палыч, – зло ответил Лындин, буравя генерала презрительным, почти ненавидящим взглядом. – Этот трупешник ты просто купил... Купил, – тяжело вздохнув, повторил спецназовец. – Зачем меня с ребятами было сюда тащить?! Себя героем и делай. Что я пацанам своим скажу?

– Не понял ты меня, Миша. Жаль, – проговорил Островной. – Я ведь хотел тебе полковничьи погоны... Главное – враг наш мертв!

– Вы же пару месяцев назад с ним коньяк пили, – отозвался Лындин. – Дагестанский.

– Загружайтесь в транспорт, – махнул рукой генерал. – Поговорим в министерстве... Завтра.

– Поговорим, – кивнул Лындин.

По дороге на российскую базу случилось ЧП. Головной грузовик, в котором находились Лындин и собровцы, наехал на радиоуправляемый фугас большой мощности. Почти все, в том числе Михаил, погибли. Островному было искренне жаль Лындина. Он отнюдь не кривил душой, когда успокаивал жену Михаила и произносил последнее слово на похоронах. Генерал дал собровцу последний шанс, и тот сам сделал свой выбор.

Если бы расследование было более тщательным и не курировалось самим Островным, то нетрудно было бы установить, что машина собровцев была заминирована заранее, а вовсе не наехала на фугас. Радиоуправляемую взрывчатку привел в действие человек, находящийся в радиусе менее километра от взрыва. Тогда Островному впервые оказал услугу его деловой партнер генерал Климов, выделив в помощь человека, именуемого Технарем. После операции по уничтожению известного своей дерзостью полевого командира Островной получил вторую звезду, став генерал-лейтенантом, заместителем министра и куратором службы криминальной милиции.