Армии света и тьмы

Дэвид Питер

–  Что вы, эээ… Как вы… то есть…

–  Чем я ее шантажирую?
– Вир пожал плечами.
– С моей стороны было бы бесчестно рассказать еще и об этом, не так ли.

–  Возможно. Однако прежде всего шантажировать ее было само по себе бесчестно с вашей стороны.

–  Очень правильное замечание, - признал Вир.
– Но с другой стороны, если мужчина страстно жаждет женщину, он ради обладания ею готов пойти на все. Кроме того… она служит еще одной важной для меня цели. Она улучшает мой имидж.

–  Имидж?
– И тут Дурла сообразил: - В глазах других обитателей Вавилона 5.

–  Именно так. Вы все понимаете, Дурла, вы же

видели ее. Мужчина, под руку с которым идет такая женщина, да еще буквально виляет хвостом перед ним… На такого кавалера любой другой мужчина поневоле начинает смотреть с завистью и уважением. Но давайте будем честными.
– Вир склонился вперед.
– Посмотрите на меня. Серьезно, посмотрите на меня. Разве я похож на того мужчину, который может соблазнить такую женщину, как Мэриэл? Конечно, у меня есть свои достоинства, но давайте будем откровенны: я не подхожу для нее. Понимаете, почему я не хочу, чтобы наш разговор вышел за пределы этой комнаты.

–  Конечно, конечно. Потому что другие сразу решат, что она оставалась с вами просто из страха, что вы все время угрожали ей как… вымогатель. Итак… Вы определенно намекнули мне, что хотите избавиться от Мэриэл, какими бы ни были ваши намерения и цели. «Отдать ее» мне, как вы выразились, - Дурла откинулся в своем кресле, сплетя пальцы перед собой.
– Но почему? Если я в этом мире хоть чему-нибудь и научился, так это тому, что никто и никогда не действует просто по доброте душевной. Проще говоря, все чего-то хотят. Чего хотите вы?

Вир снова тяжело вздохнул. Что-то в манерах Вира неуловимо изменилось, они утратили прежний лоск, и вполне возможно, что, наконец, начали проявляться его истинные эмоции. Не глядя на Дурлу, он сказал:

–  Верьте мне или нет, Министр, но я был когда-то порядочным человеком. Человеком, который даже и представить не мог, как это можно, принуждать женщину к сожительству. Я… был другим человеком. Таким, который мне самому нравится гораздо больше.
– Вир снова поднял взгляд на Дурлу.
– В последнее время я посмотрел несколько молитвенных собраний, проводившихся Министром Валлко. Получил их записи на Вавилон 5 через нашу систему связи. А сегодня утром даже и лично побывал в храме. И услышал, как Министр Валлко говорит о том, чем должна быть Прима Центавра, и кем должны быть мы, центавриане. Чем должны мы руководствоваться в жизни, и как должна вдохновлять нас идея вернуть утраченное величие.

–  Министр умеет произносить очень вдохновенные речи, - согласился Дурла, и грудь его слегка надулась от гордости.
– А ведь это я предложил его кандидатуру. Нашего нынешнего Министра Духовности.

–  Вот как. Я не удивлен, - Вир медленно и глубоко вздохнул.
– В любом случае… Я раздумывал над его речью… над рассказом о том, кем мы когда-то были. И обнаружил, что меня охватила… ностальгия. Думаю, это как раз нужное слово. Ностальгия по тому человеку, который никогда бы не сделал то, что делаю теперь я. Мне кажется, это может показаться нелепым.

–  Нет, что вы. Ничего нелепого я в этом не вижу.

–  Конечно, главный вопрос, заинтересованы ли вы в Леди Мэриэл?
– Вир поднял брови, изображая вопрос.
– Так как, Министр? Интересна она вам?

Дурла едва сдерживал себя, чтобы не закричать «Да! Да! Всегда, сколько я себя помню! С того самого момента, как я начал вообще интересоваться женщинами, с тех пор я хотел ее, и только ее!» Но внешне он оставался само спокойствие.

–  Было

бы неправдой сказать, что она… непривлекательна. Пожалуй, многие назвали бы ее живой и выразительной. Признаюсь, в последнее время я был не слишком агрессивен в том, чтобы ухаживать за женщинами. Приходилось одновременно заниматься столькими вопросами. Очень трудно уделять время делам сердечным, когда ты перегружен делами государственными.

–  О, несомненно, несомненно. И все же… тут есть одна проблема. Всегда ведь важен не сам человек, а отношение к нему окружающих, уверен, вы и сами это понимаете. Я пытаюсь поступить правильно, но мне вовсе незачем, чтобы люди думали, будто Леди Мэриэл бросила меня, отдав предпочтение вам. Я думаю, нам обоим ясно, как ко мне будут после этого относиться.
– Дурла кивнул, а Вир продолжил: - Но мне совершенно не нужно и то, чтобы люди узнали об обстоятельствах, в силу которых Леди Мэриэл так долго оставалась со мной. Вам, с другой стороны, совершенно незачем, чтобы люди думали, будто вы подобрали женщину, выброшенную не только Императором, но и Послом Центавра на Вавилоне 5. Это, я так полагаю, может не слишком хорошо отразиться на вашей репутации.

–  Согласен по всем пунктам.

Вир наклонился вперед с сосредоточенным видом.

–  Насколько сильно она вам нравится? Я имел в виду, если говорить откровенно, то она вам не безразлична?

Дурла смотрел на Вира с подозрением.

–  Что, - медленно проговорил он, - вы предлагаете?

Вир улыбнулся.

–  Вы азартный человек?
– спросил он.

–  В определенных обстоятельствах, - ответил Дурла.
– Скажите же мне, наконец, что у вас на уме.

Все годы, прошедшие после бомбардировок, на Приме Центавра систематически искоренялось все, что имело хоть отдаленное отношение к Земле, человечеству и к Межзвездному Альянсу в целом. В свое время, земляне и их противоречивая культура оказали большое влияние на центавриан и завоевали среди них огромную популярность. Но с тех пор, как Земля стала смертельным врагом, Валлко настойчиво призывал паству вернуться к центаврианским корням. Естественно, центавриане с радостью восприняли этот призыв, как и вообще всё, о чем говорил Министр.

Точнее, почти всё. Существовало одно важное исключение, которое как раз и должно было сыграть ключевую роль в плане Вира.

Покер.

Коварно прилипчивая карточная игра, правила которой столь гармонировали с традициями центаврианской культуры, что, независимо от призывов Валлко к культурной автаркии, никто - и особенно представители высших классов, среди которых игра была особенно популярна - не был склонен отказаться от развлечения, ставшего любимым способом времяпрепровождения на досуге. В конце концов родился слух, что на самом деле изобретателем покера был первый посол Центавра на Земле, который и обучил землян этой игре, завоевавшей у них впоследствии огромную популярность.

В тот вечер игра шла довольно оживленно. Лондо знал об этом, и сидя в тронном зале, размышлял о том, что в свое время он бы не задумываясь присоединился к игрокам. Но теперь, увы, он стал императором. И его участие в игре можно было бы расценить как непристойное, неподобающее поведение. Что люди подумают?

–  Но ведь я же и в самом деле император, - произнес Лондо вслух, осененный внезапной догадкой.
– Так какая разница, что люди подумают?

Лондо поднялся с трона и направился к двери. К нему тут же подскочил Трок со словами: