Армии света и тьмы
Шрифт:
Что бы там ни говорил Лондо о Судьбе, Пророчестве и Неуязвимости, Вир Котто никогда в жизни еще не чувствовал себя столь уязвимым.
– Итак, - сказал Вир.
– Вот что мы должны сделать…
Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».
Фрагмент, датированный 18 января 2271 года (по земному летоисчислению)
Дурла заверил всех, что это был случайный инцидент. По крайней мере, такой версии он придерживался на публике.
Но в частных беседах он говорил совсем по-другому, и обещал провести доскональное расследование взрыва в казармах Пионеров Центавра, доме, который призван был служить делу сплочения их братства,
За все это время расследование Дурлы не дало никаких конкретных результатов. Он по-прежнему мог высказывать одни лишь предположения. Он говорил всем, кто готов был выслушать его, что брожение умов, которое не удалось в свое время пресечь окончательно, привело к возникновению подпольного движения, что ответственность за убийство Пионеров Центавра лежит на группе террористов, которые, без сомнения, нанесут и новые удары, если их вовремя не остановить. Беда в том, что относительное затишье рождает самоуспокоение, и поскольку новых убийств не последовало, теории Дурлы вскоре потеряли кредит доверия.
Но теперь все изменилось.
Сегодня нам сообщили об атаках на две наших колонии. И не просто атаках. Взлетели на воздух военные заводы - пардон, образовательные учреждения - на Морбисе. В груду развалин превратился исследовательский центр по созданию новых видов оружия - извиняюсь, новых методов лечения болезней - на Нефуа. Оба взрыва произошли практически одновременно, с разницей не более чем в день или два. Тем самым нам недвусмысленно намекнули, что мы имеем дело не с простым случайным стечением обстоятельств. Это не что иное, как война… Война, объявленная нам изнутри.
Дурла теперь высказывает двойственные версии. Похоже, он не в состоянии трезво оценить собственные измышления. Иногда он заявляет, что эти атаки организованы нашим внутренним подпольем, саботажниками и террористами. Потом утверждает, что за этими нападениями стоит Альянс. А иногда обе версии перемешиваются у него в голове, и он начинает твердить, что на самом деле мятежников, организовавших саботаж, поддерживает и финансирует Альянс. И похоже, никто не замечает этой переменчивости высказываний Дурлы. Хотя скорее, никто просто не решается указать на нее, из опасений, что реакция Дурлы может оказаться, скажем так, не слишком положительной.
Впрочем, успехи Дурлы трудно оспаривать. Министр Валлко возносит Дурлу как образец всего хорошего и доброго, что есть в центаврианском обществе. Дурле удалось сформировать сплоченную и сильную команду. Меня беспокоит только, в каком направлении эта команда движется.
Но я сижу здесь, и ощущаю в себе ту же раздвоенность, что и в речах Дурлы… Я чувствую все возрастающее разочарование и беспомощность… И в то же время понимаю, что продолжаю многое контролировать. События развиваются так, что присутствия императора на троне практически не замечают те, кто пытается пробиться к власти. Они столь шумно сражаются друг с другом, что у любого возникнет предчувствие ожидающего их в конце пути неминуемого взаимного истребления. И когда пыль их финального сражения уляжется, я окажусь единственным оставшимся в живых. И пусть это не покажется шуткой, именно я в конце концов буду смеяться последним.
Единственная
Я давно уже не виделся с Виром. Наверно, стоит послать ему сообщение с приглашением посетить Приму Центавра, чтобы поболтать с ним еще раз.
Я определенно надеюсь, что он старается держаться в стороне от всех этих неприятностей.
Глава 8
Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Джон Шеридан последний раз ступал ногой на землю Марса, хотя он, кажется, и не упускал никогда случая побывать на этой планете. Сейчас он сидел в конференц-зале «Эдгарс/Гарибадьди Энтерпрайзес», машинально барабанил пальцами по столу, и размышлял, что сколько бы самых дальних миров он ни повидал, Марс для него всегда будет таить в себе нечто мистическое. Возможно, это есть просто влияние старинной литературы, посвященной этой планете, превратившей Марс в такое место, где прорыты таинственные каналы, где живут экзотичные вооруженные до зубов монстры, и разношерстные завоеватели готовятся к тому, чтобы атаковать несчастную Землю и похитить с нее всех красивых женщин.
– Президент Шеридан, - раздался голос с большого экрана, висевшего справа на стене.
– В ваш адрес поступило сообщение.
– Выведите его, - ответил Шеридан невидимому собеседнику.
Спустя мгновение экран засветился, пробуждаясь к жизни, и появилось изображение Деленн, а рядом с ней - Дэвида.
Дэвид был удивительно хорошеньким мальчиком. Настоящий роковой мужчина, несмотря на свой довольно юный возраст, твердил про себя Шеридан. Светловолосый, с дежурной ухмылкой на губах, острым чутьем и врожденной интеллигентностью, и холодным любопытством в глазах, унаследованных им от матери. Шеридан не мог не чувствовать, что Дэвид в самом деле был куда более симпатичным, чем отец, и более смышленым, чем мать. Получалась очень грозная комбинация.
Дэвид, к тому же, вошел уже в такой возраст, когда он чувствовал досаду, если, не сумев совладать со своими чувствами, позволял им проявится внешне. Деленн, которая прямо-таки обожала Дэвида - чересчур сильно, как про себя считал Шеридан, - обняла сына, что заставило того недовольно поморщиться прямо перед экраном. Однако, вслух он не протестовал. Он прекрасно понимал, когда следует быть осмотрительным - конечно, в первую очередь когда его мать чем-нибудь обеспокоена.
– Я просто хотела напомнить тебе, - сказала Деленн, - что ты обещал быть дома, когда Дэвид будет проходить церемонию поступления в школу.
С несколько жалобной интонацией в голосе Дэвид сказал:
– Отец, я уже говорил ей, что это неважно. Но она все равно продолжает настаивать.
– Ты ведь обещал вернуться, и я просто хотела лишний раз показать сыну, что обещание отца нерушимо.
– Не волнуйся, - рассмеялся Шеридан.
– Мне осталось провести на Марсе одну последнюю встречу, и тогда я смогу отправиться домой.
– Ты встречаешься с Майклом, я так поняла?
– Да. И… - он вдруг умолк.
Деленн сразу же встревожилась.