Армия Судьбы

Астахова Людмила Викторовна

– Ты все про родню да про родню, сама-то как? – участливо поинтересовалась Джасс. – Вроде даже помолодела.

– Тут помолодеешь! – возмутилась орка. – Барышни пошли капризные, а кавалеры привередливые. Теперь, чтоб окрутить девицу, нужно чуть ли не из кожи вылезать. Спроси меня, где былая наивность и доверчивость юниц?

Хатами лишь улыбнулась. Воистину, у каждого свои проблемы.

– А какие ветры принесли тебя, женщина? Работа, любовь или месть?

Иногда орка умела явить удивительную проницательность. Прямо страшно становилось.

– Месть, Киан. Степной Волк, Бьен-Бъяр, – серьезно ответила Джасс, не отпуская взгляда сводни. – По его милости я потеряла все, что имела. Теперь слово за мной.

– Месть – дело благородное.

Ты ведь пришла ко мне за помощью? – с ноткой уважения спросила орка. – Бьен-Бъяр, говоришь? – Киан задумчиво помолчала. – Дай мне день или два, детка. Для тебя я постараюсь.

– Спасибо, – поблагодарила Джасс. – Может быть, еще по раранги-каш?

Орка не только напоила Джасс ароматным раранговым напитком, но и пристроила на ночлег. Не у себя, но рядом, у банщицы Тичин. Когда юность Тичин-полуорки миновала, а за ней и молодость, так что рассчитывать на приличный заработок шлюхи больше не приходилось, она ловко пристроила свои сбережения, купив небольшую купальню тут же, в «веселом квартале». Наняла двух девчонок-массажисток, цирюльника, трех прачек и зажила в свое удовольствие. Большой дом Тичин бывшей хатами понравился, таким уютным и тихим он был.

– Экая ты… э-э-э… пыльная, моя госпожа, – деликатно заметила Тичин, оглядывая свою постоялицу с головы до ног. – Уважь меня, помойся и приведи себя в порядок.

Джасс с удовольствием согласилась и ничуть о том не пожалела.

– Женщина должна быть розовой, как жемчужина, – говорила полуорка, собственноручно орудуя мягкой мочалкой. – Мягкими должны быть ее руки и пятки, шелковыми и длинными – волосы, ногти покрыты лаком, а брови красиво подведены. И никаких мозолей, особенно на ладонях.

Джасс с сомнением посмотрела на свои ладони – твердые, покрытые многолетними залежами мозолей. Такие и за полгода не сведешь.

– У тебя ведь кожа белая, как алебастр, а ты безбожно подставляла ее солнцу и совсем стала похожа на орку, – осуждающе ворчала Тичин.

– А что тут плохого? – удивилась Джасс.

– Ты человечья женщина, а не орка, – назидательно ответствовала та. – Если мужчина захочет смуглую орку, он придет к орке, а если он захочет белокожую северянку, то он на тебя смотреть не станет, а пройдет мимо. Он пойдет искать нежную и хрупкую людскую девушку с кремовой, не тронутой солнцем кожей. Так-то! У тебя красивая грудь, тонкий стан, стройная шея, сильные бедра, и как ты обошлась со своим богатством? Обрезала волосы, загорела до черноты, а мышцы у тебя прямо как у мужика.

– Я не собираюсь идти работать в «веселый дом», – ухмыльнулась Джасс.

– Но мужчина-то тебе нужен, верно? А кто на тебя посмотрит дважды? Право слово, я не знаю, – искренне опечалилась Тичин. – У меня всякие мужчины были. Все, какие в этом мире есть. И люди, и орки, и тангары…

– И эльфы? – поинтересовалась Джасс.

– И эльфы. А что, они не такие, как остальные? – усмехнулась банщица. – Только не фэйрские эльфы, а валдейские, но пару раз я была с настоящими сидхи. Не каждая шлюха может этим похвастаться. Разборчивые они сильно.

– Разборчивые? И всё?

– Все мужчины одинаковые, если спишь с ними за деньги. Только тот мужчина особенный, которого любишь. Ты уж мне, старой шлюхе, поверь на слово.

– Ну, что-то подобное я и раньше подозревала, – хмыкнула Джасс.

Подобного рода болтовня ее уже не раздражала, как в былые времена, когда каждое замечание воспринималось кровной обидой. В конце концов, у полуорки могло иметься свое собственное мнение. Когда с мытьем закончили, Джасс занялась массажистка, вооруженная нежнейшим видаловым маслом. Она тщательно размяла каждую мышцу, прошлась по каждой косточке, превращая тело бывшей хатами сначала в кусок теста, а после собрав воедино и заново вылепливая по созданному Хэйбором канону. Одновременно еще одна девушка приводила в порядок пальцы на руках и ногах. Сиреневый в зелень лак в этом сезоне был в необычайной моде. Этот цвет Джасс не нравился, но в Чефале ни одна уважающая себя женщина, хоть

благородная, хоть простолюдинка, с грязными ногтями на улицу не выйдет под страхом смерти. А вот с короткими волосами сделать ничего было нельзя, и цирюльник по прозвищу Конёк пришел в отчаяние. Он оставался безутешен, пока не раздобыл шитую литыми бусинами круглую шапочку, модную и полностью скрывающую любую прическу. Тичин не зря платила своим работникам приличные деньги, потому что к вечеру ни одна живая душа не признала бы в холеной, ухоженной молодой женщине, закутанной в мерцающие сиреневые шелка, беглянку из хисарского зиндана. Даже Яримраэн, увидь он вдруг, как Джасс ужинает в компании хозяйки, попивая охлажденный раранги-каш. Это тебе не умывание в лошадиной поилке на заднем дворе постоялого двора в захолустном Дгелте.

Сравнить сон на новой раранговой циновке с твердым орочьим валиком под головой просто не с чем. Сплошное наслаждение и радость тела, если, конечно, это тело умеет пользоваться предлагаемыми благами. Джасс умела и знала толк в искусстве отдыха, как его понимают орки. В Хатами все Сестры, начиная от главной жрицы и заканчивая самой последней соплюшкой пяти лет от роду, спали на простых циновках, только у жриц подголовные валики были сделаны из нефрита, а у соплюх – из обычных деревянных чурочек. Хатамитки, не стесняясь, брали у всех народов самые полезные выдумки. Одним словом, выспалась Джасс на славу, а проснувшись, почувствовала себя сильной и готовой на подвиги, но все равно провалялась в безделье до самого полудня.

– Тебя зовет Киан-сводня, госпожа, – с обязательным поклоном объявила служанка, появившаяся так неожиданно, что Джасс вздрогнула.

Киан сидела на порожке своего сказочного домика и пила неизменный раранговый напиток, изящно оттопыривая нижнюю губку, чтобы не обжечься. Она весьма церемонно пригласила Джасс присоединиться. Золотые браслеты на ее тонких руках призывно звякнули.

– С тобой Пестрая Мать, хатами Джасс.

– И с тобой, Киан.

Орка улыбнулась, сверкнув зубами, но нефритовые глаза ее оставались холодны. Сегодня она была в длинной расшитой серебряными рыбами рубашке и узком шелковом шарфе, который прикрывал волосы, несколькими витками обхватывал шею и на талии подхватывался узким пояском, подчеркивая стройность и изящество немолодой уже женщины.

– Что слышно о Степном Волке? – напрямик спросила Джасс, делая глоток из своей чашечки.

В запасе у нее оставалась всего пара дней, тут не до церемониальных бесед.

– Он поселился в большом доме возле старых верфей, с ним молодая красивая женщина и целая армия воинов.

– Разумеется, под чужим именем.

Киан снисходительно улыбнулась, мол, какие могут быть секреты в славном городе Чефале, но ничего не сказала.

– Раз ты пришла за его головой, то должна знать, что Степной Волк не так прост. Он совсем не глуп и людей к себе берет не последних. Кое-кто очень хочет услышать о его смерти, – пояснила орка. – Он задолжал очень многим, но не каждый сможет взять с Бьен-Бъяра цену крови. Хотя, возможно, тебе удастся, если помнить, что ты хатами.

– Я не хатами. Уже нет, – мягко пояснила Джасс. – Но участи Бьен-Бъяра это не изменит. Я хочу убить этого гада.

– Тогда слушай внимательно, Джасс-не-хатами, – усмехнулась одними глазами Киан. – По городу ходят разные слухи. Кое-что говорят громко, но есть и такие слова, которые нужно произносить шепотом, ночью и укрывшись одеялом.

– О! – только и сказала Джасс.

Когда в Чефале что-то говорят шепотом, то может статься, что кое-кто лишится и ушей, и языка. Ни для кого в Чефале не секрет, что Сандабар силен зоркими глазами, чуткими ушами и ловкими руками малоприметных молодцев из тайного сыска. Эта могущественная и сокрушительная сила опирается на еще более многочисленную армию добровольных источников. Содержатели трактиров, шлюхи, сводни и мелкие торговцы регулярно делятся с тайным сыском своими соображениями. Не всегда добровольно, но и не бесплатно. Киан тоже не являлась исключением.