Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба
Шрифт:
Как это ни странно, но мой так называемый жених даже не поблагодарил меня за все мои старания и жертвы.
Проявленная Доном бесчувственность заставила меня призадуматься над нашими отношениями. Почему Дон самостоятельно купил новую мебель в дом и не попросил меня поучаствовать в этой покупке? Почему он по нескольку раз на дню звонит мне и на разные лады повторяет фразу «Я тебя люблю», но стоит ему только прийти домой, как он тут же приклеивается к телевизору? Почему он заставляет меня выгуливать его собаку, но при этом сам очень редко гуляет со своим питомцем? Почему ему можно есть всю ночь напролет, а от меня он требует воздержанности в еде? Почему мы должны всячески развлекать его мать, но при этом не уделяем внимание моей семье, переживающей трудные времена из-за самоубийства мужа моей младшей сестры? Почему мы должны до бесконечности слушать песню Lyin» Eyes
Как-то раз, разговаривая с Арнольдом по телефону, я проболталась ему о своем невеселом положении дел:
– Арнольд, в какую же западню я попала! Что же я наделала?
Как только эти слова вырвались у меня, Арнольд наговорил мне кучу комплиментов, и его слова заронили в меня искру надежды на более доверительный разговор. «Арнольд, ну пожалуйста, будь благосклонен ко мне. Скажи, что прекращение отношений между нами было большой ошибкой и что ты больше никогда не будешь мне изменять и мы поженимся. Арнольд, скажи мне все это», – беззвучно заклинала я его во время того разговора.
Но всем моим надеждам на восстановление отношений с Арнольдом не суждено было сбыться, и я лишь услышала в ответ:
– Барх-би, мне очень жаль. Мне действительно очень жаль тебя.
Понятное дело, что это было не совсем то, что я хотела услышать, и я снова погрузилась в невеселые размышления.
Что касается самого Арнольда, то, пока я разбиралась со своими неприятностями, он занялся переделкой своего дома и быта. Он начал с изменения интерьера, нанял специального человека, который должен был присматривать за домом, занялся поисками повара и портного, взял на работу сводную сестру Рега Парка в качестве своего персонального помощника и стал принимать посетителей. Вся эта бурная деятельность была призвана скрасить мое отсутствие, и Арнольду это отлично удалось. Тем не менее мало кому нравится быть одиноким, и Арнольд пригласил погостить у себя девушку и сына своего брата – Эрику и Патрика. Такая безболезненная «перестройка» Арнольда для новой жизни, несмотря на все мои надежды, связанные со своим новым избранником, заставила меня изрядно понервничать. Арнольд вычеркнул меня из своей жизни, и единственным, что нас теперь связывало, был телефон. Мне тогда даже начало казаться, что я вряд ли смогу когда-нибудь избавиться от влияния Арнольда, как это удалось сделать ему.
Примерно в то же время, когда Арнольд занимался переоборудованием своего дома, мне позвонил Джордж Батлер с приглашением записать интервью для фильма Pumping Iron. Несмотря на протесты Дона, я улучила момент и поехала к Джорджу в район Марина-дель-Рей, по пути прокручивая у себя в голове возможные ответы на вопросы. Для того чтобы скрыть свою полноту, я продумала гардероб, маскировавший недостатки: надела широкую оранжевую блузку, муслиновую разноцветную юбку, цветные сандалии и накрасила ногти на ногах. В таком наряде мне хотелось выглядеть на экране лучше, чем в жизни, хотя все мои старания не шли ни в какое сравнение с тем, как гримировали и облагораживали актеров в высокобюджетных фильмах.
Одной из причин, по которой я согласилась дать интервью, стала возможность сбежать от своей повседневной жизни в мир Арнольда. Во время интервью я старалась показать себя более уверенной, чем была на самом деле, и всячески сдерживала эмоции по поводу того, что и я когда-то была частью событий, показанных в фильме. Джордж попросил меня поподробнее рассказать про Арнольда, и я не постеснялась в оценках и описала его с самой лучшей стороны, используя при этом только превосходные степени. Думаю, что Арнольд за все время наших отношений никогда не видел от меня такой степени обожания и восхваления, которую я продемонстрировала во время того интервью. К большому моему сожалению, практически ничего из сказанного в том интервью не попало в фильм по причине экономии пленки и экранного времени.
Другой, еще большей неудачей стало ухудшение моих отношений с Доном, который теперь старался при любом удобном случае вычеркнуть Арнольда из моей жизни и всегда менял телеканал, стоило только ему появиться в каком-нибудь интервью или передаче. Я еле сдерживала свое негодование, когда видела, как Дон переключал телевизор на другую программу во время интервью Арнольда с Майклом Дугласом или во время передач с Мервом Гриффином и Джонни Карсоном.
Оказавшись в таком положении, я понимала, что мне необходимо что-то предпринять для исправления текущего состояния дел. Ко всему прочему, я стала с ностальгией вспоминать девичью кровать в родительском доме, накрытую покрывалом с вытканным портретом Джорджа Вашингтона. Несмотря на то что родительский дом был всего лишь домом престарелых, там жили мои родные, любившие меня люди, и это было намного лучше, чем жизнь под одной крышей с нелюбимым человеком. Обдумывая свой возможный переезд к родителям, я возлагала большие надежды на приближающийся День благодарения, на котором можно было озвучить свои мысли. Я собиралась использовать переезд к родителям для того, чтобы перевести дух и постараться изменить себя, несмотря на всю унылость дома престарелых и окружавшего его сельского пейзажа с бродившими по округе коровами.
Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года
Во время нашего разговора я не могла не задать вопрос, активно обсуждавшийся в прессе.
– Мне кажется, что ты хочешь быть президентом? – спросила я Арнольда.
– Нет, это не так. Более того, я никогда не думал о такой возможности, и тому есть свои причины: вся моя жизнь была связана только с Калифорнией, и сейчас меня избрали губернатором этого штата. Знаешь, политика очень похожа на мир кино: если ты полностью отдаешься съемкам и фильм выходит очень зрелищным, то не так уж и важно, что будет происходить дальше. Если фильм будет приносить хорошие кассовые сборы, то это самым лучшим образом отразится на твоей карьере и откроет новые возможности для участия в других проектах. Время покажет, как я справлюсь со своими новыми обязанностями, и если люди решат, что мою кандидатуру можно выдвигать на президентский пост… Но это будет решение избирателей, а не мое собственное, как ты понимаешь, и вот когда ко мне придут и скажут: «Арнольд, почему бы тебе не выставить свою кандидатуру на президентские выборы?» – вот тогда и будет разговор. Но пока я об этом даже не думаю, и все будет зависеть от того, как карта ляжет.
Очень жаль, что в тот момент у нас было мало времени, чтобы более подробно обсудить тему судьбы и предназначения человека. Меня, конечно, больше всего интересовал следующий вопрос: если судьба действительно существует, то по какой причине Арнольд стал частью моей жизни? И почему я стала частью его?
Живем разными жизнями
После прекращения отношений мы с Арнольдом продолжали общаться только по телефону или на совместных вечеринках, но это позволяло мне быть в курсе всех последних новостей его набирающей обороты карьеры. Как и ожидалось, осенью Арнольд выиграл свой очередной титул «Мистер Олимпия» и был очень доволен не только самим фактом победы, но и тем, что события соревнований легли в основу легендарного фильма Pumping Iron. Имея за плечами съемки в фильме Hercules in New York, где в титрах его настоящее имя было заменено на имя Арнольд Стронг, Арнольд Шварценеггер серьезно подготовился к выходу на большой экран с двумя полноценными картинами. Первым фильмом стала лента Stay Hungry, в которой Арнольд играл роль чудаковатого спортсмена и был партнером Джеффа Бриджеса. Вторым фильмом была картина Pumping Iron, где Арнольд выступил в роле победителя состязаний по бодибилдингу. Выход фильмов сопровождался большой шумихой и сильно повлиял на самооценку Арнольда: он стал слишком самонадеянным и эгоцентричным.
Съемки в пяти голливудских картинах и победы в бодибилдинге привели Арнольда к успеху, который ему даже и не снился. Частые приглашения на различные шоу стали для него нормой, звонки из редакций крупных национальных журналов уже не вызывали никакого удивления, а журналисты разных изданий начали упоминать его имя при любом удобном случае. Путь к славе, конечно же, был очень трудным, и сейчас трудно сказать, какие чувства испытывал Арнольд в период трансформации из местечкового героя в звезду общенационального масштаба. Если вернуться назад во времени, то можно сказать, что не все друзья и приятели разделяли стремления Арнольда и рассматривали приобретенную им славу как нечто ниспосланное свыше. Арнольд, правда, пытался уверять друзей в обратном, но присущий ему эгоцентризм выдавал его с головой.