Аромагия
Шрифт:
Ингольва обступили друзья, каждый из которых считал своим долгом поздравить победителя. Только господин Орм морщился и потирал ушибленное запястье.
— Поздравляю, голубушка! — инспектор, протолкавшись ко мне, лукаво подмигнул и расплылся в улыбке.
— Благодарю, — только и отозвалась я, недоумевая.
Собственно, причем тут я?!
— Мирра! — повелительно позвал муж.
Вопросы пришлось отложить.
— Да, иду, дорогой! — подавив вздох, откликнулась я, направляясь к Ингольву.
— Видела, как я его? —
— Замечательно! — отозвалась я с улыбкой.
Петтер истуканом застыл за моей спиной.
Если отбросить в сторону то, что Ингольв защищал честь моей «подруги», то он и вправду держался великолепно.
Я заметила заинтересованные взгляды и разливающийся вокруг легкий флер сладкого фенхеля. Так пахнет, когда у людей нестерпимо чешутся языки. Кажется, за нашим трио (Петтер не в счет) внимательно наблюдали, и это внимание ощущалось липкой паутинкой.
— Дорогой, может быть, поедем домой? — зябко поежившись, предложила я. И добавила вполголоса: — Здесь прохладно… И слишком многолюдно.
Прежде, чем Ингольв успел ответить, вмешалась Ингрид:
— Разве вам холодно? — притворно удивилась она. — По-моему, прекрасная погода!
— Действительно? — только и спросила я. Погода на загляденье: сыро, грязно, хмуро и ветрено.
— Вам нужно чаще бывать на свежем воздухе. — Продолжила Ингрид, по-дружески подхватывая меня под локоть и доверительно склоняясь ближе. — Это я вам говорю как медсестра. Рекомендую прогулки по берегу. Они очень полезны для закаливания и укрепления нервов.
Прозвучало это как едва прикрытый намек.
— Благодарю, — пытаясь сдержать ярость, я принялась поправлять выбившиеся из-под шляпки волосы. — Однако в вопросах лечения я сама достаточно компетентна. В конце концов, я — аромаг!..
И усмехнулась ей со значением. Окончание фразы «… а вы — всего лишь медсестра!» будто повисло в воздухе, словно неприятный запах — невидимый, зато вполне ощутимый.
Ингрид потупилась и прикусила розовую губку. В яблочный джем ее аромата щедро добавили недовольства — кислого молока.
— Мирра! — Ингольв, наконец, обрел голос, и в тоне его звучали досада и предостережение.
— Да, дорогой? — лучезарно улыбнулась я.
— Госпожа Ингрид желает тебе только добра, — нахмурился он. — И тебе стоит ее послушать, а не спорить!
— Я слушаю, — я пожала плечами, мягко высвобождаясь из хватки медсестры. — Но полагаю, что могу сама распоряжаться своим временем. Раз уж у меня так мало домашних обязанностей.
Последний намек узурпацию свекром власти в доме моментально вывел Ингольва из себя. Вокруг него словно полыхнул раздраженный коричный аромат.
— Мирра… — громко начал Ингольв, но, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, продолжил уже значительно тише: — Обсудим это в машине.
— Конечно, дорогой! — безмятежно согласилась я, кладя ладонь
Ингрид ничего не оставалось, кроме как следовать за нами в фарватере. И, признаюсь честно, эта маленькая победа грела мне сердце.
Впрочем, торжество мое продолжалось недолго. Остановившись рядом с автомобилем, Ингольв украдкой огляделся и, убедившись в отсутствии лишних ушей, проговорил негромко, но безапелляционно:
— С этого дня ты будешь проводить на берегу не меньше часа ежедневно!
При иных обстоятельствах подобное распоряжение я приняла бы с восторгом. Однако я не могла отделаться от мысли, что Ингрид зачем-то нужно было мое отсутствие в городе, и, надо признать, она весьма ловко добилась желаемого.
— Ингольв… — начала я, но он не слушал.
— С тобой будет ездить Петтер. Поезжайте прямо сейчас.
— Дорогой, но как же ты вернешься в Ингойю, если мы заберем автомобиль? — сделала я последнюю попытку. Резкий порыв ветра заставил меня, поежившись, поднять меховой воротник.
— Не волнуйся, — раздраженно дернул плечом муж. — У меня еще дела, а Ингрид может поехать на извозчике.
Радовало хотя бы, что он не намеревался уехать отсюда с любовницей под ручку! Впрочем, причиной тому наверняка были соображения престижа и приличий, а вовсе не мои оскорбленные чувства.
Петтер с легким поклоном распахнул передо мной дверцу.
От мальчишки веяло пачули — чуть затхлым, болотистым ароматом смолы, дыма и земли — предвкушением чего-то долгожданного. Я с трудом спрятала досаду: кажется, Петтер доволен таким поворотом событий. Все довольны — кроме меня.
— Я вам так завидую! — мечтательно прощебетала Ингрид, прижимая руки к груди. — Прогулка по берегу — это так романтично!
Надо думать, я — особа совершенно неромантического склада характера. Однако мое скептическое хмыканье нисколько ее не обескуражило.
— Заодно вы можете, например, собирать ракушки и камушки, — с брызжущим энтузиазмом, похожим на сладко-кисло-горький вкус грейпфрута, предложила Ингрид. — Можно делать из них прекрасные цветы или флакончики для духов!
— Благодарю! — ответила я с холодной вежливостью. — Непременно обдумаю ваше предложение! До свидания, госпожа Ингрид, дорогой.
И, уже отворачиваясь, заметила, как Ингольв улыбается Ингрид. Пахло от него в этот момент цветочно и сладко — липой — как в ту июльскую ночь, когда он умолял меня сбежать с ним…
Надо думать, все время, которое мне следует проводить с Петтером, мой муж будет проводить с Ингрид. Забавно, нас с Ингольвом уже давным-давно нельзя было назвать любящей парой, однако меня больно ранила его неприкрытая нежность к другой женщине. До сих пор его измены были простыми интрижками. Принять серьезное увлечение мужа оказалось значительно сложнее. Только гордость и молчаливая поддержка Петтера позволили мне сохранить лицо и не устроить скандал.