Аромат крови
Шрифт:
Эльвира протянула бокал:
– Спасибо за честность. Сначала мой тост. Хочу выпить за красоту. Она стоит того, чтобы ради нее пролить немного бесполезной крови. Подумайте, сколько пользы принесет наша фабрика, когда завалит страну дешевой и эффективной косметикой. Я спасу миллионы женщин, подарив им красоту.
– Вы медленно их убьете.
– Что
Сжимая тонкую ножку, Родион взболтал содержимое. Следовало еще раз все взвесить. Что у него есть в жизни? Ради чего жил? Карьеры не сделал. Матушка? Ну, поплачет и забудет. Братец и вовсе не поплачет и сразу забудет. Тухля? У него своих проблем достаточно. Еще три-четыре друга? Да и бог с ними. Лебедев? Он, конечно, расстроится, но жизнь свое возьмет. В общем, ничто не держит. Кроме служения истине. В этом двойное удовольствие: справедливость восстановить и сразу узнать: что там? Ради чего живем и страдаем? Жутко любопытно.
– Лучший тост: за красоту справедливости… – предложил он.
– Как мило!
– И чтобы гениальный преступник, вину которого невозможно доказать, понес наказание за примитивное убийство. За это пью.
Барышня салютовала.
Отпив большой глоток, чего должно хватить, Ванзаров стал ждать.
– Как жаль, что отказались, – сказала Эльвира. – Все бы стало просто и красиво.
– Не только красота требует жертв. Но и справедливость…
Он еще хотел что-то добавить, но язык отказался повиноваться. Мир подернулся рябью, стало тепло и тихо, захотелось прилечь. Сквозь наступавший туман он увидел, как ворвались в комнату его друзья, до сих пор ожидавшие на лестнице, как Коля в разодранной шинели, срываясь
– Вы арестованы по обвинению в убийстве!
Как хохотала Эля, когда Семенов крутил ей руки, и кричала:
– Обманул, сыщик проклятый! Себя не пожалел, дурачок!
Еще он видел над собой лицо Лебедева, такое милое. Аполлон хлестал по щекам, рвал воротник, раздвигал непослушные челюсти, вливал что-то жидкое. Но это уже не важно. Родион увидел красоту, от которой не хотелось уходить. Красота поглощала его, и он отдавал ей всего себя. Все-таки переиграл чудовище Эреба. Пусть ценой своей жизни. Плата невысока. Может быть, станет чуть лучше. Хотя вряд ли. На это мало надежды. Но после него останется что-то хорошее. Что? Да вот хоть Коля Гривцов. Мальчишка плачет, весь костюм изодрал где-то. Это ничего. Все пройдет. И это тоже.
Звуки слабели, становясь тише. Было хорошо и спокойно. Быть может, там уже ждет старина Сократ. Будет о чем поболтать на досуге вечности.
Ванзаров уходил все дальше, не разбирая слов и лиц.
Кажется, кто-то рыдает. Он задержался и обернулся. Слезинка выпала и медленно-медленно полетела на него. И зависла на месте. Аполлон Григорьевич надрывался криком, обзывал мальчишкой, дураком и отчего-то: «Родненький мой», просил держаться, держаться ради всего, больница уже близко, ах да, они, кажется, едут. Зачем это, не надо, столько хлопот, отпустите его…
Опять Лебедев кричит: «Не уходи!» Вот и на «ты» перешли. Как это здорово. Как это хорошо. Пора прощаться.
Ванзаров сжал ладонь друга – горячая и мягкая. И ощутил во рту аромат крови.
У нее был особый вкус.
Вкус победы.
Нет, господа, что ни говорите, а красота – это страшная сила. Прямо сказать – убийственная. Будьте осторожны, заглядываясь на красавиц. Красота – это видимость, что напускает на себя хищный дракон.
И больше ничего.