Аромат крови

Чиж Антон

– Как я был слеп! Прощай навек!

Чтобы не ослепнуть на самом деле, он бежал со всех ног. Барышня потирала ударенные пальчики. Почему-то она не послала мужу вслед проклятья и даже не плюнула, а напротив: чему-то улыбнулась. Соседи решили, что разрыв случился окончательный. И жалели, что представление вышло кратким. Однако и об этом можно судачить. Мирная жизнь вернулась в привычное русло. Даже дворника звать не пришлось.

Беспричинный страх пахнет гниением. Издохнет в подполе мышь – и вот, сначала струится легкий запашок, а потом от аромата некуда деться,

везде достанет, хоть паркет снимай. Сестры пребывали в густом облаке страха. Даже у храброго чиновника полиции отчего-то пробежала электрическая мурашка по спине.

Замок поддался, хлопнула дверь. В прихожей кто-то шуршал.

– У кого есть ключ от квартиры? – тихо спросил Родион.

– У горничной, кажется, – еле слышно ответила Ляля.

– Нет, Лизка ключа не берет, – прошептала Лада.

– Тогда кто это?!

Только на краткий миг Ванзаров пожалел, что не носит револьвер. Потому что в следующую секунду дверь гостиной медленно отворилась.

Вошла невысокая, довольно стройная девушка в сером платье с глухим воротом. Лицо ее, не столько привлекательное, сколько правильное, трудно было назвать выдающимся. Общее впечатление было невыразительным. Нет, девушка не была уродливой. Мимо такой пройдешь на улице и не оглянешься. Не было в ней той изюминки, что так манит мужчин. Быть может, слишком высокий лоб и чуть крупноватые глаза портили это лицо. Впрочем, одна деталь выделялась: волосы глубокого черного отлива подстрижены вызывающе коротко. Носить такую прическу могла барышня, уверенная в своих силах. И равнодушная к чужому мнению. Не то что к моде.

– В прихожей тряпка брошена, Лиза не уследила?

Голос у нее был тихий, но жесткий.

– Простите, это мое пальто, – сказал Родион, чувствуя, как краснеет ухо.

К нему обратились с молчаливым удивлением. Но даже бровью не повели. Ванзаров уже собрался прояснить свою личность, как вдруг сестры с визгом бросились на нее, обняли кучей, стали уцеловывать и кричать:

– Эличка! Родная! Ты жива! Какое счастье!

Эльвира Ивановна, целая и невредимая, отстранилась от буйной радости и строго спросила:

– Что это значит?

Но Ляля с Ладой не успокоились, а стали звать мать. Клавдия Васильевна проявилась тут же, осмотрела воскресшую дочь, сказала:

– Ну, слава богу. Я так переживала. Теперь придется еще раз кремом лицо мазать. – И тут же удалилась.

Сестры подхватили Элю под руки и радостно зашептались, показывая на незнакомца.

Если бы кто-то мог заглянуть ему в душу, как можем мы, то он обнаружил бы, что досада в нем смешалась со стыдом. Мало того, что жертва опознана неправильно, так еще устроил переполох в счастливом семействе. Но ведь платье и хризантема с четверкой – ее. Значит, не все так просто.

Освободившись от сестринских объятий, Эльвира решительно подошла к смущенному гостю и, глядя прямо в глаза, спросила:

– Вам я обязана вторым рождением, господин Чиж?

Чиновник полиции молча поклонился.

– Извините, что оказалась жива.

Родион улыбнулся, как порой умел: располагающе и хитро. Усы – крыльями.

– Наоборот, очень рад.

Его изучили внимательно, излишне тщательно для юной барышни, что-то там решили в умной головке и вынесли приговор:

– Что же,

раз все счастливо разрешилось…

– Не совсем… Могу просить вас на приватную беседу?

– Конечно, почему же нет. – Эля взглянула не сестер и продолжила: – Хотите пообедать? У нас в столовой не накрыто, гостей не ждали. Но у Митрича на кухне наверняка готово. Сегодня он грозился жареными птичками и лангустами. Согласны?

Еще недавно одно название блюд поднимало в молодом организме волну аппетита. Но нынешний Ванзаров был холоден к кулинарным удовольствиям. Если не сказать равнодушен. А все дело в том, что… Ну, сейчас не до этого.

С благодарностью, но без сожалений он отказался.

– Тогда прошу в кабинет, – пальчик тонкой указкой дал направление.

Гигантский холл, называемый кабинетом, горел обоями ярко-кровавого цвета с крупными цветами. Свободные места на стене занимали картины, а остальное пространство – скульптуры и статуэтки. Многие были древними, некоторые даже египетскими. Воздух комнаты пропитался ароматом фруктового табака. Эльвира наблюдала за гостем: как ведет, что рассматривает.

– Вон там маленький Рембрандт, не пропустите, – направила она внимание на темное полотно с изображением какого-то царька.

Чтобы не показаться невежливым, Родион послушно изучил картину, скорее эскиз. Действительно: царь. Древний и мифический. Кого-то напоминает. Но какое до него сейчас дело.

– Садитесь, где удобно. Это кабинет отца. В нем ремонт сделали недавно, теперь я тут живу. Обои поклеили самого модного фасона. Вам нравится?.. Благодарю…

Маленький диванчик в шелковых подушках, кажется, служил девичьим ложем.

– Сильно любили отца? – спросил Ванзаров, садясь на массивный резной стул.

– Это слишком большой вопрос для короткого разговора. В субботу будет год, как его не стало… Он слишком много значил для меня… Для всех нас. Отец своим трудом составил капитал, начинал с крохотной мыловарни и вот достиг всего. Теперь это надо кому-то сохранить.

– Простите, но в субботу будет конкурс красавиц…

– Как раз снимем траур, – Эля не улыбнулась. – С панихиды на праздник.

– Не велика ли цена для конкурса?

– Его Иван Платонович задумал. И дал необходимые средства. Я должна выполнить волю отца. Он хотел, чтобы я участвовала. Это ради его памяти. Отец верил в красоту, собирал ее, оберегал и делал все, чтобы красоты в мире становилось больше. Нашел самую красивую женщину в мире, на которой женился.

– Но, кажется, ваша матушка…

– Да, она тоже участвует. И сестры. Вас что-то смущает?

– Мне показалось, у вас странные отношения…

– Не обращайте внимания. Как говорится: «Nulla familia sine macula est» [5] . У нас очень дружная и любящая семья. Сестры вышли замуж, живут своими домами, через три года мой черед.

– Окончили классические курсы?

– Благодаря отцу получила неплохое домашнее образование. Он хотел, чтобы мы были разносторонними личностями. А не замужними курицами.

5

Нет семьи без пятнышка (лат.).