Аромат лимонной мяты. Книга первая
Шрифт:
– Зато уже сейчас можешь быть уверен, что твой пацан тоже будет крутым, как яйца золотого сниджета(2), которые часов пять варили в котле. Вот что значит кровь Обретенной, да, профессор? — ободрил друга Сириус.
– Несомненно. Малыш будет сильным колдуном.
«В ваших мечтах, мальчики мои. Кровь Обретенной так усиливает только первого ребенка. А Обретенность Лили хотя и признана, но под большим вопросом. Томми не дурак. А у крошки просто наследственность неплохая! — размышлял директор. — Какой прекрасный шанс!»
– Кстати,
– Вы о чем, профессор? Конечно, нет, зачем нам играть в такие игры. Мы с Лили до смерти ее боимся.
– Значит, наследственные способности к окклюменции. И весьма немалые. Она не пустила меня в свою голову. А ведь я не последний человек в этом деле, мальчик мой, — задумчиво сказал Дамблдор: «Интересно, а Северусу удалось бы? Тут он посильнее меня будет, хотя, хвала Мерлину, мальчик и не подозревает об этом! Комплексы — великая вещь!»
– Еще и это! Профессор, когда мы сможем убрать ее отсюда? Я не желаю, чтобы она и лишней минуты оставалась рядом с моим ребенком!
– Терпение, Джеймс.
В этот момент на лестнице раздались усталые шаги Поппи Помфри. Она медленно спустилась в гостиную. Дамблдор незаметным движением развеял чары, а Джеймс метнулся к целительнице:
– Что? Мадам Помфри, что?
– Поздравляю. Мальчик.
Джеймс ринулся вверх по лестнице.
– Поппи, дорогая, тебе надо возвращаться в Хогвартс и отдохнуть, — заботливо произнес Дамблдор. — Ты устала.
– Да, Альбус, пожалуй, ты прав.
Мадам Помфри кивнула всем на прощание, затем вышла за дверь, и через какое-то время находящиеся в гостиной услышали хлопок аппарации.
Дамблдор повернулся к Блэку и сказал:
– Что ж, мальчик мой, не будем терять ни минуты!
Директор сел в кресло и взмахом волшебной палочки придвинул к себе кофейный столик. Легким движением извлек из рукава мантии дощечку и, положив ее на стол, с помощью атама(3) стал наносить на нее руны.
Блэк без особого интереса наблюдал за ним. Руны были для него темным лесом. На эту область магии он, стараясь дистанцироваться от семьи, забил еще в детстве.
А вот Мелисса, подойдя ближе, заинтересовалась появляющимися на дощечке знаками. Заметив ее, директор сказал:
– Хочешь знать, что это, девочка моя? — спросил Дамблдор и, дождавшись ответного кивка, добавил. – О, это твоя возможность спасти своего братика. Ты же любишь его?
Что, кроме «да», могла в этой ситуации сказать трехлетняя малышка?
_____________________________
(1) Имя Мелисса в переводе в греческого означает «пчела». Кроме того, мелисса — это медоносная трава с сильным запахом лимона (лимонная мята).
(2) Золотой сниджет — редкий, охраняемый вид птиц, которых волшебники использовали для игры в квиддич и почти полностью истребили. Отсюда пошло название
(3) Атам — ритуальный нож.
========== ГЛАВА 4. За мальчика-который-выжил! ==========
Не помня себя, он добирается до своих комнат, падает в кресло перед неработающим камином и закрывает глаза. Где-то внутри, то ли в груди, то ли в животе спиралью закручивается дикая боль. С каждым вдохом легкие, кажется, разрывает на части.
Не в силах больше сидеть спокойно, он вскакивает и мечется по комнате, беспорядочно выдвигая ящики и заглядывая в шкафы, выбрасывая из них не те, не нужные сейчас, вещи.
«Зелья. Снова зелья. Книги, мантикора их раздери. Пергаменты. К Мордреду! Да! Огневиски!»
Глоток. Еще глоток прямо из горла.
«Упиться вусмерть. Чтобы ни одной мысли!»
Внезапный спазм желудка, и вот он уже падает на колени чуть ли не в собственную рвоту. Взмах рукой, и пол снова чист. Опять впивается губами и зубами в горло бутылки. Словно она — враг, которого нужно загрызть до смерти. Он буквально стесывает зубы о стекло, вливая в себя жидкий янтарный огонь. Глотает и захлебывается. И снова глотает.
Тепло разливается по венам. Бутылка вываливается из рук и разлетается о каменный пол. Он падает в осколки, сворачивается клубком, подтягивая колени к подбородку и замирает, не в силах пошевелиться. Но голова не отключается. Не хочет отключаться.
Перед глазами вспыхивают и проносятся образы и картинки прошлого. И даже те, которые раньше приносили облегчение, сейчас мучают сильнее Круциатуса. И звуки. Кажется, прислушайся чуть-чуть и услышишь, как наяву. Как шепот. Громкий, оглушительно громкий, как грозовые раскаты.
Рыжая девочка взлетает на качелях и прыгает, словно парит. А он смотрит. Не может насмотреться.
– Ты волшебница! Как и я!
Вот они сидят на мостках у реки и болтают голыми ногами в воде.
– Расскажи мне о Хогвартсе. Он, правда, есть?
Красный паровоз выпускает клубы дыма. И они в купе, голова к голове.
– Мы ведь едем! Мы едем в Хогвартс!
Картинки, мелькающие перед глазами, убыстряются. Мелькают, еле уловить. Сливаются в световой луч. Бах! Взрываются фейерверком…
– Грязнокровка!
Снова взрыв!
– Прости меня! Я не хотел!
– Можешь не трудиться!
Так и не простила!
Вершина холма. Холодный ветер.
– Вы мне отвратительны!
– Так спрячьте их всех! Спасите ее… их! Прошу вас.
– А что я получу взамен, Северус?
– Взамен? Все что угодно.
И все, все было напрасно!
– Вы обещали мне спасти их! Это были ваши люди!
– Я обещал попытаться!
Он оглушительно кричит.
Хочется послать к дьяволу клятву! Клятву, под которую он снова подставился. Сам подставился! Выпить яд! За него, за мальчика-который-выжил! Просто сдохнуть. Сквибом. В корчах. У него больше ничего нет. И никого. У него все отняли.