Аромат лимонной мяты. Книга первая
Шрифт:
Когда они уже вышли на дорожку, ведущую к дому, дверь коттеджа неожиданно распахнулась, на пороге показалась женщина лет пятидесяти-пятидесяти пяти, ухоженная и представительная, и радостно им улыбнулась.
***
– Добрый день, Хелен. Это Элисон, помнишь меня? Да-да. Университет. И не говори, больше тридцати лет, – миссис Макнабб сидела в гостиной под пристальными взглядами Люциана Боула и собственной огромной кошки, облюбовавшей штаны мальчика, и методично обзванивала номера из своей записной книжки на букву «О», «Однокашники». – Все в порядке. Нет, не по поводу встречи выпускников. Возможно, в этом
Этим ее практически с порога озадачила Мелисса. Выпав из объятий Макнабб, девочка пошушукалась с ней минут десять, периодически бросая взгляды на Люциана. Говорили они очень тихо, и до мальчика, как он ни напрягал слух, долетали лишь отдельные фразы Эванс.
– …поиграюсь с магнитофоном часок? В кабинете? …альди …филармонический …Люциан …на домашнем обучении …будущей профессии. …ельма Завоевателя…
После чего, Мелисса, ободряюще кивнув Люциану, ускакала в соседнюю комнату и, выпихнув оттуда кошку, плотно закрыла за собой дверь. Макнабб же взяла ошарашенного Боула за руку, провела в гостиную, усадила на диван и толкнула следующий спич:
– Итак, Люциан, как я поняла, ты по семейным обстоятельствам учишься дома и испытываешь некоторые сложности в определении своей будущей профессии. Сейчас я дам тебе краткий тест на определение коэффициента интеллекта и тест на профориентацию. У тебя есть сорок минут, пока я сделаю пару звонков. Потом обсудим, на каких предметах тебе стоит сосредоточиться.
Заявленного времени ей не хватило. Поэтому результаты тестов Люциану пришлось проверять самому по ключу в конце сборника. Несмотря на то, что он испытывал определенные сложности в решении головоломок, поскольку никогда раньше не сталкивался с подобным видом деятельности, выяснилось, что он далеко не дурак. А профориентационный тест показал, что наилучшая профессия для него… Какого Мордреда! Журналистика?!
Люциан отрешенно смотрел на стену, автоматически гладя кошку, и подпрыгнул чуть ли не до потолка, когда вернувшаяся Мелисса села рядом и потрясла его за плечо.
– Ты чего такой взъерошенный? Тест показал, что ты годишься только в мусорщики?
– Хуже, – убитым голосом поведал он. – Только в Риты Скиттер. Мне предлагают нарядиться в мантию попугайской расцветки и перекраситься в блондинку.
– М-да, Мэрилин из тебя получится весьма посредственная. А ну, не дури! Журналисты бывают разные. Ваша Рита – это таблоид, – выдав эту непонятную фразу, девочка подбежала к Макнабб, в очередной раз записавшей очередной номер и повесившей трубку, и доложилась.
– Журналистика.
– В кабинете над столом на второй полке слева зеленая брошюра. И вот еще что… В шкафу на третьей полке стоит «Антология статей лауреатов Пулитцеровской премии». У меня есть более современное издание, так что эту можете забрать, – ответила ей женщина и вновь принялась названивать.
Еще минут двадцать ребята просидели на диване. Мелисса гладила кошку и с надеждой смотрела на Макнабб, а Люциан, просмотрев в брошюре список необходимой литературы по предметам, читал статью американского военного журналиста Уотсона(24).
Наконец, Макнабб положила трубку и, помахав в воздухе обрывком газеты, на которой записывала телефонные номера, сказала:
– Вот номер. Он не Уилкок и не Уилсет, а Уилан.
– Уилан? – неожиданно для всех нахмурилась Мелисса и, помотав головой, словно отгоняя неприятные мысли, еле слышно проговорила. – Да нет, должно быть, однофамилец.
– Мне позвонить? – уточнила Макнабб.
– Полагаю, я справлюсь, – ответила ей девочка и, взяв бумажку с номером, направилась в кабинет ко второму телефону.
***
– Какая длинная лестница, – задыхаясь, возмущался Люциан. – На каком, ты говоришь, этаже он живет?
– На девятом. И Люц, не ной, ради Христа. Никто не виноват, что лифт застрял. Радуйся, что мы не в нем. А ты, кстати, мог бы и спортом заниматься. Развалина!
– Да я дома бегал по утрам! И в квиддич играю!
– Вот именно, дома! Вот именно, бегал! Прошедшее время. А квиддичем что качаешь? Мозоль на заднице? Она у тебя, небось, рельефная, вся в кубиках.
– Знаешь что? Я тебе уши надеру!
– Сначала догони, – усмехнулась девочка и бросилась вверх по лестнице, перемахивая сразу через две ступеньки.
Люциан догнал ее уже перед квартирой профессора Уилана. Вернее не догнал, а Мелисса попросту его дожидалась, подпирая стену. Дав Люциану возможность отдышаться и разогнуться, она подошла к нужной двери и нажала на кнопку звонка.
Профессор Уилан оказался сухоньким, немного суетливым старичком с умными живыми глазами, одетым в слегка помятые домашние брюки и старомодный пуловер. Еще беседуя с ним по телефону, Мелиссе показалось, что он давно ни с кем не разговаривал и просто умирает без общения, так долго и подробно он выспрашивал, что именно она ищет. А потом принялся ахать, что, да, конечно, у него есть необходимая девочке книга. Что, нет, в открытой продаже она давно отсутствует, но у него еще остались авторские экземпляры, потому как собственно он ее и написал. И что Мелисса должна непременно приехать к нему в гости, когда ей будет удобно. Можно и сегодня, и завтра, и послезавтра. Ах, с другом? И друга захватите.
Именно поэтому она и сделала вывод, что профессор живет один. И этот вывод разбился вдребезги в тот самый момент, когда ребята прошли в гостиную большой, обставленной старинной мебелью квартиры и заметили скрюченную дрожащую фигуру человека, сидящего в инвалидном кресле.
«Все-таки не однофамилец!» – тоскливо подумала Мелисса, почувствовав, как рядом вздрогнул от неожиданности и ойкнул Люциан.
– Не бойся, – мягко сказал ему профессор, очевидно, привыкший к подобной реакции. – Это мой сын, Финбар. Он не заразный.
– Что с ним? – глухо спросила девочка и тут же раскаялась в столь бестактном поступке. – Простите, это не мое дело.
– Ничего, – вздохнул профессор и ответил. – Одни доктора говорят Альцгеймер, другие – Паркинсон. А я, мои юные друзья, хоть и не врач, но уверен: здоровый человек, спортсмен, не может утром уйти на работу на своих двоих, а ночью оказаться в больнице в таком состоянии.
Какое-то время они молчали, а потом профессор сказал, мотнув головой в сторону кофейного столика, на котором лежал достаточно массивный сверток: