Аромат магии. Ветер в камне. Дилогия
Шрифт:
Махарт рассмеялась, слизнув с нижней губы капельку меда.
— О да, сделай меня такой же красивой, как Сайлана! Вот только я — не она; не забывай об этом.
Последнюю фразу она произнесла очень серьезно.
Песочные часы пришлось перевернуть не один раз, прежде чем Уилладен смогла покинуть комнату, где шорох дорогих тканей и смешение множества ароматов заставляли ее чувствовать себя так, словно она оказалась в толпе знатных леди. Сама Сайлана не появилась, зато пришли две ее фрейлины — якобы для того, чтобы преподнести Махарт кружевной платочек и, разумеется, передать наилучшие пожелания от своей госпожи, а на самом деле —
Махарт выбрала синее платье, чей цвет напоминал вечернее небо; оно подчеркивало не только изящество хрупкой фигуры девушки, но и чистоту ее кожи. Служанка лишь слегка тронула румянами скулы, а в каштановые косы девушки вплела серебряные цепочки, украшенные лунным камнем, увенчав голову маленькой тиарой.
Уилладен была почти уверена, что высокородная госпожа Махарт намеренно выбрала и цвет платья, и украшения по контрасту с теми роскошными одеяниями и драгоценностями, которым отдавала предпочтение госпожа Сайлана. Леди Фамина и Джеверир взялись за концы тяжелого шлейфа; приняв надменный и высокомерный вид, они приготовились исполнить свою роль. Надо сказать, что фрейлины дочери герцога представляли собой довольно странную пару.
У Уилладен уже были планы на утро. Разумеется, она не могла и надеяться занять хорошее место, с которого можно было бы увидеть прибытие принца-победителя. Однако вчера она обратила внимание на одно из окон башни: если встать на табурет, можно увидеть церемонию встречи перед воротами замка с птичьего полета.
Девушка поспешила к заветному окну, надеясь, что никому больше не пришла в голову эта счастливая мысль. Чтобы рассмотреть пестро одетую толпу горожан, нужно было далеко высунуться из окна; когда затрубили трубы, она невольно вздрогнула — и тут же почувствовала, что кто-то ухватил ее за пояс.
— Осторожнее, госпожа…
Даже не слыша этого голоса, она узнала того, кто стоял у нее за спиной. Как всегда, запах, исходивший от человека, подсказал ей это — и все же она оглянулась.
— Здесь достаточно места для двоих, господин Николас, — неожиданно для себя самой сказала Уилладен, не зная, почему ей вдруг стало удивительно легко.
— Мудрые слова, — кивнул он с улыбкой, а через мгновение оказался рядом с девушкой. Насколько она видела, двигался он ловко и стремительно; девушка не могла не поразиться тому, как быстро идет выздоровление, — особенно помня о том, как глубока была рана, которую ей довелось перевязывать. Юноша был все еще бледен, но в остальном производил впечатление совершенно здорового человека.
Несмотря на то что Николас стоял теперь рядом с ней, он так и не выпустил ее пояска, однако Уилладен не возражала, понимая, что это не фамильярный жест, молодой человек просто помогал ей сохранить равновесие.
— Принц грядет… — процитировал он начало старинной баллады. И действительно, толпа расступилась — возможно, в этом ей помогла стража герцога, — давая дорогу всаднику, за которым следовала свита, демонстрируя отменную выправку.
Принц был облачен в кольчугу, поверх которой накинул великолепный, расшитый золотом плащ. Шлем он положил на луку седла перед собой, позволив ветру играть вьющимися каштановыми волосами. Сверху разглядеть его лицо было почти невозможно; однако Николас словно бы прочел мысли девушки:
— Он красив — настоящий принц, способный привлечь взгляд любой женщины — если не ее сердце.
Тон
— Значит, вы считаете, что он не таков, каким кажется людям? — Жестом она указала на толпу, разразившуюся приветственными криками.
— Разумеется! — ответил молодой человек. — Нет, я не собираюсь говорить загадками, дразня вас, госпожа. Просто он не раскрывается перед первым встречным. Он преуспел во многом — например, в ратном деле, и такого прекрасного воина, возможно, уже давно не видели в Кронене; он способен пробудить в тех, кто следует за ним, ту верность и преданность, которые поистине бесценны.
— И все же, — ее по-прежнему настораживал его тон, — вы находите, что в нем есть изъян?
Николас нахмурился; он что-то проговорил, но Уилладен не расслышала, поэтому молодой человек пододвинулся к ней ближе. Ощутив на щеке тепло его дыхания, она сумела разобрать сквозь шум толпы:
— Не изъян, нет; скорее, в нем много неизвестного. Я видел его в бою с разбойниками; как представитель герцога, я находился рядом с ним, вместе с ним ел, грелся у одного костра; мы говорили о древних преданиях. Ему нравятся старинные легенды — что, возможно, представляет самую странную сторону его характера. Но мне кажется, что настоящего Лориэна еще никто не видел.
— Говорят, что герцог собирается женить его на своей дочери…
Уилладен почувствовала странный холодок внутри себя. Конечно, двор герцога — не место для откровенностей (тут у нее мелькнула мысль, что внезапная откровенность Николаса при этом выглядит довольно странно), но… Махарт, та Махарт, которую девушка успела узнать, заслуживает лучшего, чем человек, никому не открывающий своей истинной сущности!
— Те, в чьих жилах благородная кровь, редко сами выбирают себе супруга или супругу, — заметил Николас; потом, словно ему хотелось поскорее сменить тему, он указал свободной рукой на яркое пятно позади и чуть справа от герцога, появившегося в воротах замка. Герцог, как, впрочем, и всегда, выглядел мешковато, словно одежда на нем была с чужого плеча; Махарт следовала за ним в двух шагах позади, как того требовал церемониал.
— Вот, — в голосе Николаса не слышалось ни тени уважения к потомку его законного господина, — так называемая «слава» нашего двора — лорд Барбрик и его дружки. Взгляните только на их доспехи, на их оружие! — Он откровенно издевался. — Мы бы уже давно избавились от Волка и ему подобных, и нам не пришлось бы ждать воителя издалека, если бы эти щенки, эти недоноски были хотя бы отчасти подобны покойному герцогу! Но нет, у них своя манера драться, и никто не может обвинить их в том, что они делают это честно!
Уилладен вспомнила недавнее происшествие в лавке — разбитое стекло на полу, угрозы…
— Герцог — это герцог, — медленно проговорила она. — Кроме того, канцлер Вазул — человек, чью волю никто не назовет слабой.
— Никому не дано построить крепость на песке, тем более когда зыбучие пески готовы поглотить ее камни, — осторожно проговорил Николас. — Вы знаете — разве Сссааа не рассказала?.. — что здесь, в этих стенах, завелась гниль? — Он ударил ладонью по каменному подоконнику. — Ваша госпожа полагает, что это некое зло, с которым мы прежде не сталкивались. Быть может, чума оставила дурное семя, которое должно дать всходы в иные времена… Вы слышали разговоры о старой няньке высокородной госпожи Сайланы, о которой ее госпожа продолжает так трогательно заботиться?