Аромат розы

Смит Джоан

— Теперь уже все равно поздно переодеваться, — упорно сказала я.

Настроение у меня было окончательно испорчено и, спускаясь вниз, я почувствовала себя растерянной. Когда женщина меняет стиль одежды, она должна держаться очень уверенно. А мне казалось, что я выгляжу смешно и нелепо, и я раскаивалась в своем упрямстве. Надо было все-таки переодеться.

Когда мы пересекали вестибюль, какая-то элегантно одетая дама обернулась и внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде не было и тени насмешки, наоборот, она рассматривала меня и мое платье с большим

интересом. Этот маленький инцидент придал мне немного уверенности, и я встретила лорда Уэйлина с гордо поднятой головой и со светской улыбкой на лице.

Глава 8

Я почувствовала, что лорд Уэйлин смотрит на меня внимательнее, чем обычно. Улыбка его была по-светски сдержанной и даже чуть надменной, но его выдавали глаза. Он рассматривал меня с явным интересом. Сначала его взгляд остановился на моих черных волосах, потом скользнул на глаза и губы. Я решила, что его внимание привлек мой саван. Недаром Борсини говорит, что этот фасон подчеркивает женственные фигуры. Хотя из вежливости Уэйлин и не позволял себе откровенно рассматривать мое телосложение.

— Позвольте мне сделать вам комплимент, миледи. Вы обе выглядите великолепно, — сказал он, учтиво поклонившись и повел в свой кабинет. — Я уже заказал вино и посмотрел меню, но ждал вашего прихода, чтобы посоветоваться. Бургундское или шампанское? Шампанское идет к любым блюдам.

Его взгляд говорил о том, что шампанское — это комплимент мне за мое платье.

Мама проворчала:

— Вы слишком экстравагантны, милорд! Шампанское! Можно подумать, что шампанское для нас — непозволительная роскошь! Когда папа был жив, у нас в погреб? всегда были отличные вина.

Не желая выглядеть жалкой провинциалкой, как мама , я внимательно прочитала меню и выбрала камбалу и цыпленка.

Мама сказала:

— Я, пожалуй, возьму то же самое. Лорд Уэйлин настаивал, чтобы мы заказали крабов и всякие другие изысканные блюда, но, в конце концов, тоже остановился на камбале и ростбифе.

Когда подали вино, он произнес:

— За наш успех. За то, чтобы мы уехали отсюда более богатыми людьми!

Это я тоже сочла за комплимент, потому что, произнося эти слова, он посмотрел на меня с загадочной улыбкой. Как будто хотел сказать, что кроме золота и бриллиантов на свете существуют и другие богатства.

— За наш успех, — повторила я, и мы выпили.

Жаль, что после первого бокала шампанского это многообещающее начало не получило дальнейшего развития. Подали рыбу, и разговор сразу повернул на деловые темы.

Я спросила:

— Интересно, лорд Уэйлин, почему вы остановились в «Бишопе Даун»? Уж не потому ли, что в этом отеле жила ваша тетушка, когда она приезжала в Танбридж?

— Именно поэтому. Так она говорила мама. Я уже навел справки и узнал, что она действительно останавливалась здесь несколько лет назад, но последние пять лет не появлялась. Как раз тогда и пропало ожерелье. Тем не менее, она продолжала ездить в Танбридж, и даже чаще, чем раньше. В первые пять лет после приезда к нам из Шотландии она ездила сюда только

раз в год. Потом стала ездить четыре раза: в начале января, апреля, июля и октября. Очевидно, с возрастом ей нужно было чаще пить железистую воду. Но все же странно, что это происходило так регулярно.

Мама уронила вилку и взволнованно воскликнула:

— Действительно странно! Барри тоже ездил в Лондон четыре раза в год и примерно в те же числа.

Уэйлин даже рот открыл от удивления:

— Вы уверены? Кажется, кое-что уже начинает проясняться.

— Нет, милорд. Хотя даты и совпадают, но вряд ли это что-нибудь значит. Ведь они были почти не знакомы. И даже, если бы они были друзьями, у них не было причины это скрывать — оба были одиноки и вольны поступать так, как им заблагорассудится. Могли даже пожениться.

— Дядя снял пять тысяч со своего счета в банке пятнадцатого мая, — заметила я, — эта дата не совпадает со временем его отъездов.

— Он, должно быть, потратил эти деньги в Танбридже или Лондоне, — сказала мама, — я уверена, что в Гернфильде он их не тратил.

— По всей вероятности, в это время происходило что-то очень важное, что заставляло их обоих уезжать из дома, — предположила я, — например, скачки или какие-нибудь интересные встречи.

— Какие могут быть скачки в середине зимы! — возразил Уэйлин. — Мы должны узнать, какие здесь еще бывают развлечения. Кстати, тетя Маргарет любила театр.

— Тогда бы она ездила в Лондон, — сказала мама. — Ведь Лондон не намного дальше от Парэма, чем Танбридж Уэллз. Да и Барри не интересовался в театре ничем, кроме артисточек.

Когда мы принялись за цыплят и ростбиф, я рассказала о своей идее походить по ювелирным магазинам и ломбардам. Уэйлин заметил, что он собирался сделать то же самое.

— Вы, наверное, удивились, зачем мне понадобилась копия ожерелья.

— Очень удивилась, и далее вернулась в прихожую, чтобы забрать ее у вас, но увидела вас со Стептоу и забыла про ожерелье.

— Стептоу, — сказал он задумчиво. — По-моему, этот плут что-то знает.

— Он вам сказал что-нибудь? — поспешно спросила я.

— Ничего важного. Но у него были такие же масляные глазки, когда он заявил, что ничего не знает о моей Таньской вазе. Перекупщик, которому он ее продал, отказался опознать его. Думаю, они сговорились.

— Если Стептоу что-то знает, чего он надеется добиться своим молчанием? — спросила мама.

— Он ждет, чтобы мы заплатили ему за молчание, — ответила я.

Уэйлин отрицательно покачал головой:

— Я уже пытался предлагать ему деньги, но безуспешно. Если нам здесь ничего не удастся узнать, нужно будет установить за ним наблюдение.

— Почему бы вам не поместить объявление в «Танбридж Джорнал» с просьбой к друзьям леди Маргарет откликнуться и связаться с вами? У нее наверняка здесь были друзья, ведь она так часто сюда ездила.

— Отличная мысль! — воскликнул лорд Уэйлин.

Мама покраснела и довольно улыбнулась.

— А ее компаньонка, милорд? Она не могла ездить без компаньонки.