Аромат желания
Шрифт:
– Все пройдет, и боль утихнет, – сказал он, когда им принесли коньяк.
– Когда? – простонала она и, словно у нее внутри прорвало плотину, разрыдалась.
…Сейчас, после ухода его матери, все их месяцы знакомства показались ей долгой и продолжительной болезнью. Словно она была больна и находилась в одной палате с этим сумасшедшим. Не значит ли это, что и она когда-нибудь, не найдя в себе силы выбраться из депрессии и какого-то мутного, болезненного сумрака, превратится в такую же странную особу с блуждающим
Ей стало страшно. Подумалось, что, возможно, и две ее помощницы, молчаливо следившие за ее общением с Женей, оставшись наедине, бурно обсуждают начавшую сходить с ума хозяйку? Они молчат потому, что держатся за свою работу. А вот матери Жени терять нечего, она пришла и попросила оставить в покое своего душевнобольного сына.
Все! Хватит. Пора просыпаться, брать себя в руки!
И словно в ответ на ее созревшее желание расстаться с Женей, ее слепым обожателем, навсегда, он позвонил ей.
– Женя? Прошу тебя никогда ко мне больше не приходить. Никогда, слышишь ты меня? У меня своя жизнь, у тебя – своя. Мы с тобой из разных миров, ты должен понимать…
– Что случилось? – услышала она его проникновенный, спокойный голос. – О каких мирах ты говоришь?
– Ты не должен больше приходить ко мне, понимаешь? Я этого не хочу. Я должна уже научиться обходиться без тебя. Вот так. Ты все про меня знаешь…
Она вдруг поняла, что не может расстаться с ним вот так грубо, без объяснений, он этого не заслужил.
– У меня был тяжелый период, но теперь я в порядке, понимаешь? В полном порядке и собираюсь начать новую жизнь. Без тебя.
– У тебя кто-то есть?
– Это не твое дело! – взорвалась она. – Тем более что ты знаешь – у меня всегда кто-то есть, был и будет…
– Но я люблю тебя, Лиля.
– А я тебя – нет. Ты – нормальный здоровый мужик, – она выполнила просьбу матери и все сделала, чтобы он не почувствовал себя слабаком, – и ты должен найти девушку себе под стать, встречаться с ней, а не терять драгоценное время у меня…
– Я мешаю тебе?
– Да! Да, мешаешь! Мужчина, с которым я сейчас встречаюсь, недоумевает по поводу того, что ты бываешь у меня. Он считает, что я извращенка, что я сплю с тобой… А я не собираюсь перед ним оправдываться. Да и вообще, к чему мне эти сложности?
– Раньше ты со мной так не разговаривала… Мы находили с тобой общий язык… Хочешь сказать, что у тебя теперь все хорошо, что твои утраченные чувства вернулись к тебе и теперь, здоровая, ты не желаешь видеть возле себя такого, как я? Бедного, без денег? Так?
– Пусть будет так, – прошептала она, чувствуя, что, вероятно, теперь только грубостью она и сможет помочь себе разорвать с ним отношения. – Да, мне уже пора устраивать свою личную жизнь, и ни одному мужчине не понравится, что ко мне шляется какой-то парень, читает стихи…
– А если бы я не приходил, а приезжал к тебе на дорогой машине, ты бы иначе на меня смотрела?
– Да! Да! А что, тебе разве не приходило в голову, что быть богатым не так уж и плохо… И что все-таки не совсем случайно
– Да, я знаю, у тебя были богатые любовники… – тихо отозвался он после небольшой паузы.
– Все, Женя, разговор окончен. Я попросила тебя больше не появляться у меня, и довольно об этом. Я благодарна тебе за то, что ты поддержал меня в трудную минуту…
– Так нельзя, Лиля.
– Почему это нельзя? Очень даже можно. Тебе нужна другая девушка. Более простая. Без затей. Ровня, понимаешь? Не такая яркая, как я…
– Ты не яркая. Ты… Ты… У тебя просто помада такая… яркая, красная, страшная…
Она поняла, что он скажет ей сейчас что-то ужасное, что оскорбит ее, обзовет как-нибудь больно, поэтому отключила телефон. Совсем. Она не ждала других звонков, а потому могла себе позволить отключить его. И весь день провела в тишине, не считая привычных домашних звуков льющейся воды, звяканья посуды, воя пылесоса… Вечером не выдержала, зашла в кухню, где Валентина с Тамарой лепили пельмени, и сообщила, что приняла решение разорвать свои отношения с Женей.
– Вот и слава богу, – сказала, не переставая раскладывать фарш по кружочкам из теста, Валентина, спокойная и тихая женщина неопределенного возраста с приятным бархатным голосом. – Не наше это, конечно, дело, но мы с Томой никогда в душе не одобряли этих его визитов… Может, он, конечно, и хороший парень, добрый, и стихи любит, и музыку, но видно же, что он нездоровый. Что не от мира сего.
– У него взгляд нехороший, – сказала Тамара, деревенского типа женщина лет пятидесяти, невероятная чистоплотная и работящая. – Это про таких говорят: в тихом омуте черти водятся…
– Он компрометировал вас, Лилечка, это же ясно… Не понимаю, как ваш Денисов вообще терпел его, как позволял ему бывать у вас…
– Ну, во-первых, Гриша мне не указ, – возмутилась Лиля. – Он мне никто, и его сюда не звали, если что… Ну, а во-вторых… вы, конечно, правы… Сама не знаю, что на меня нашло…
– От таких, как Женя, надо бы вам держаться подальше.
– И кожа у него какая-то… неприятная, серая, бледная, и волосы эти…
– Ладно, закрыли тему. – Лиля хлопнула ладонью по столу. – Все, хватит. Дала слабинку, пригрела на груди юродивого… Уж больно он напоминал мне кое-кого, вот и все.
Сказала, а на сердце все равно было как-то неспокойно, нехорошо. Закрылась в спальне, включила телефон, позвонила Денисову:
– Ты извини, Гриша… наговорила тебе утром… Не знаю, что на меня нашло… Ты приходи сегодня, пожалуйста. Забудь все, что я тебе сказала… Посидим, поговорим… У нас тут пельмени…