Ароматы кофе
Шрифт:
— Вы в курсе, что мы теперь хозяйки этого кафе? — спросила Ада.
Я кивнул.
— Судя по скудности ведущихся записей, заведение терпит убытки?
— Местоположение выбрано неудачно, — парировал я. — Это жилой квартал. Рядом с домом такое заведение никому не нужно.
И снова сестры переглянулись.
— Понимаете, — сказала Филомена, — очень досадно было бы его закрывать.
Я промолчал. Мне тоже так казалось, но я не видел смысла высказывать свое мнение вспух.
— У Фил есть несколько идей
— Ну, почему же… пожалуйста, — развел я руками.
И подсел к ним поближе.
— По-моему, вы абсолютно правы, — начала Филомена, — здесь не самое лучшее место для кафе. Но ведь люди пьют кофе не только в кафе. Кофе можно пить и дома.
— Насколько я знаю, кофе дома никто не пьет, — фыркнул я. — Только эту гадость в пачках. Вроде «Кастл». Дешевые зерна, плохо прожаренные и плохо смолотые, которые потом хранятся в бумажных пакетах на полках у господ Липтона и Сейнсбери, пока последние остатки запаха окончательно не выветрятся.
— Что ж, вы правы, — сказала Филомена.
Она смотрела на меня своими сонными, едва пробудившимися глазами. И мне показалось, что в их глубине я улавливаю легкую смешинку.
— Мы тут думали, — сказала Ада, — почему бы нам не продавать людям качественный кофе?
Я в замешательстве уставился на сестер.
— Понимаете, мы выросли с кофе — с отличным кофе, — пояснила Ада. — Таким, какой теперь почти невозможно сыскать. — Она повела плечами. — Нам пришло в голову: что если не только мы теперь испытываем трудности в поисках такого кофе, что если эта проблема волнует не только нас. Пусть таких людей немного, но… — она прошлась взглядом по пустому и, должен признаться, несколько запущенному кафе, — может быть, их достаточно для поддержания бизнеса.
— То есть, вы предлагаете…
— Небольшой эксперимент, в духе раннего Пинкера, — продолжила за сестру Филомена. — По идее это магазин, где будет пара печей для обжарки зерен, причем не скрытых, а выставленных прямо напоказ, чтоб все видели.
Почти не глядя, она указала изящным пальчиком в сторону торцовой стены, возле которой, теперь я это ясно видел, имелось достаточно места для двух жаровен, установленных в ряд. — Сам процесс обжарки зерен создает особую атмосферу…
— Плюс аромат кофе, — вставила Ада.
— Плюс аромат кофе. Вообразите! — Филомена повела ноздрями. — Аромат жарящегося прямо тут «мокка»!
— Уж мне-то знаком запах жарящихся зерен, — сухо сказал я.
— Плюс дымоход, — сказала Ада, игнорируя меня.
И указала на угол, который в данный момент этим сооружением не обладал.
— И вот этот аромат течет на улицу… — кивнула Филомена.
— …так, что даже если вы не собираетесь покупать фунт «боготы» в дом…
—.. вы можете просто заглянуть в кафе и взять себе чашечку кофе…
— … или даже целый кувшин…
—
Филомена глянула на меня своими глазами. И я увидел, что ее сонливость это чистый обман зрения. Взгляд у нее был ясный, пытливый, цепкий.
— Ну да, покупают же кувшин пива к ужину. Почему не купить кувшин кофе к завтраку?
— Нечто похожее я видел в Африке, — кивнул я. — Там продавцы кофе с рассвета расхаживают по улицам Харара, и все к ним ходят и покупают у них кофе.
Филомена хлопнула ладошкой об Адину ладонь.
— Вот видишь? Роберт уже понял, что это сработает.
И с улыбкой посмотрела на меня.
— Словом, мы станем обжаривать и продавать зерна, — сказал я. — Но не будет ли это означать, что мы вступаем в прямую конкуренцию… — ну, скажем, с фасованным кофе? Например, с «Кастл»?
Ада кивнула:
— Да. Но так как теперь мы не владелицы кофе «Кастл», это вряд ли составит проблему. Но отдадим себе отчет: если наш кофе не будет качественнее «Кастла», тогда все пойдет прахом.
— И еще, — добавила Филомена. — Не будем тратить средства на рекламу, только на высокосортные зерна. Африканские, если хотите.
Открыв сумочку, она вынула несколько рисунков и фотографий.
— Надо ведь, чтоб у нас все было красиво оформлено.
И разложила передо мной картинки.
— Это несколько чайных, которые я недавно посетила в Глазго. Стиль называется art nouveau — это потрясающе! Я подумала, не сделать ли и нам что-то наподобие этого здесь. — Она описала рукой в перчатке вокруг. — С вашим обонянием и вкусом и с нашими вложениями я не вижу, почему бы нам не рассчитывать на успех этого предприятия.
— Придется закрыть кафе, — сказал я, рассматривая рисунки. — Переделка займет несколько месяцев.
— Три недели, — поправила меня Филомена. — И начнем послезавтра.
— Господи Боже. Кто это — «мы»?
— Мы берем на себя роль работодателей, — сказала Филомена, убирая рисунки и фото. — Надеюсь, у вас это не вызывает протеста. Я имею в виду то, что работодатель женщина?
— Но… едва ли все же эта работа подходит для дочерей Пинкера. Вы теперь женщины вполне состоятельные.
— Послушайте, Роберт, неужели мои сестры ничему вас не научили? Мы сами решаем, что нам подходит, а что нет.
— Вашего отца вряд ли такое обрадует.
— Напротив. Вы, Роберт, его недооцениваете. Больше всего его радует, что его дочери чего-то добиваются.
Помолчав, она добавила:
— Кстати, он передавал вам привет.
Я усмехнулся в ответ.
— Сейчас на Нэрроу-стрит нет ни единого кофейного зернышка, — сказала Ада. — Склад теперь превратился в мощную, громадную контору, никаких мешков, одни столы. Но, по-моему, отец все-таки тоскует по прежним временам. Вам бы как-нибудь навестить его.