Ароматы кофе
Шрифт:
— И что сказала ты?
— Сказала, мне все равно, кто меня купит, — презрительно бросила она. — Рабыня есть рабыня.
— Не уверен, Фикре, что в данный момент разумно его злить.
— Он передо мной выставляется, будто не мерзавец. Почему я должна ему потакать?
— Но это значит, тебя отсюда увезут…
Она глухо рассмеялась:
— Нет, не значит!
— Иначе быть не может.
— Послушай, Роберт, — произнесла Фикре отчетливо, словно втолковывая ребенку. — Прежде чем меня продать, меня должна осмотреть повивальная бабка.
— Ты не должна убивать себя.
— Лучше так, чем иначе. По крайней мере, сама выберу, когда умереть. Теперь мне пора идти. Ты поцелуешь меня?
— Ты не должна умирать, — сказал я, отрываясь от нее губами, но не отнимая рук. — Никто не должен умирать. Обещаю, я что-нибудь придумаю.
Глава сорок девятая
«Илистый» — пресный, слабо ощутимый, вязкий привкус. Может возникнуть при взбалтывании кофейной гущи.
Гектор тихо пробирается, вскинув ружье, сквозь джунгли. Впереди него Байана поднимает руку. Оба застывают на месте.
— Тут, саа, — еле слышно выдыхает Байана.
Гектор всматривается в чащу. Полосы яркого солнечного света, чередуясь с глубокими тенями, очень напоминают шкуру леопарда, — так что практически невозможно сказать определенно, есть ли там что-либо. Гектору кажется, что он улавливает всплеск движения, но, возможно, это всего лишь лист, трепещущий на ветру.
— Сюда, саа, — шепчет Байана, неслышной поступью двигаясь вперед.
Гектор пока не говорил Уоллису, что, когда тот отлучается в Харар, он охотится на леопарда. Во-первых, Гектор предполагает насмешливые высказывания со стороны Уоллиса в случае неудачи. Нет, нет, будет вполне по-мужски сперва застрелить леопарда, а к возвращению Уоллиса устелить шкурой пол в их хижине, тогда роскошная оскалившаяся морда леопарда сама все скажет за себя.
— A-а, это! — бросит тогда небрежно Гектор. — Решил вот, пока я здесь, устроить себе небольшую разминку.
Позади треск ветки. Кума, повар, придвигается к Гектору. Он несет второе ружье и коробку с патронами.
— Не думаю, саа, что эта тута, — произносит он, всматриваясь в заросли впереди.
— Тихо, Кума.
— Да, саа. Простите, саа.
Хоть бы не было так темно под кронами. Трое мужчин чуть продвигаются вперед. Вот небольшой ручей, за ним большие камни. Вот это, думает Гектор, как раз такое место, что, будь я леопардом, непременно бы там…
Раздается звук, похожий на грохот увесистой цепи. Что-то темное, выгнувшись, рассекая лапами воздух, выскакивает прямо на них. Гектор вскидывает ружье и плавно, со знанием дела, нажимает на курок. Леопард, извиваясь, падает на дно леса. Гектор наблюдает за раненым зверем: великолепное животное, чем меньше пуль, тем меньше вреда
Но вот зверь, цепенея, затихает.
— Ну и ну, — произносит Гектор, осторожно приближаясь к леопарду, — ишь, здоровая тварь!
Его охватывает восторг. Зверь мертв, и это он убил его. Пусть Уоллис насмехается сколько ему угодно, но это его, Гектора, победа, это его добыча. Даже можно бы…
Раздается хриплый вой, снова рык и еще что-то летит в воздухе. Второй леопард меньше, но зато свирепей. Гектор тянется назад за вторым ружьем, с которым Кума инстинктивно отскочил; рука хватает лишь воздух, и зверь прыгает прямо на него. Громадные челюсти смыкаются на горле человека, рвут плоть. Гектор слышит чей-то вопль. Байана бьет зверя своей палкой, и вот уже Кума прикладом дубасит его. Зверь, размыкая челюсти, издает рык, и Гектору удается высвободиться. Леопард еще и еще впивается зубами ему в лицо, и в глазах Гектора все как будто сливается в крохотную точку.
Вернувшись, я обнаружил его в нашей хижине, все еще в походной одежде, складная кровать под ним была вся в крови. Пока Кума разматывал бинты, я вскрывал нашу походную аптечку.
— Вот, саа… — тихонько сказал Кума.
Я обернулся на Гектора.
С одной стороны его лицо было как будто срезано по живому острым ножом. Внутренность левой щеки обнажилась, так что в глубине раны виднелись зубы; с другой стороны — от окровавленного уха и через всю щеку — шли три глубоких борозды от когтей зверя. Это было чудовищно и, видимо, безнадежно.
Я смотрел на Истерзанное лицо Гектора, и в это время он открыл глаза. Один из них затек кровью.
— А, Роббэ… Эт’вы…
— Я здесь, Гектор. Сейчас залатаю вас и отвезу к доктору.
Он хмыкнул — вернее, сделал попытку: легкий хрип вырвался из губ.
— К… кой доктор, бросьте. Ближайш… в Адене.
— Придумаю что-нибудь.
— Уху… — Он прикрыл глаза. — Не давай им мэня эсть…
— Что?
— Когда умру. Обещаэ? Слэди… штоб похорони…
— Разговор о похоронах несколько преждевременен, — сказал я, — так как смерть вам не грозит.
Он попытался улыбнуться:
— Развэ?..
— Определенно.
— Балда… Валлиш…
— Это просто поразительно, Гектор, что вы буквально перед… — у меня чуть было не вырвалось «смертью», но я вовремя спохватился, — …перед лечением принимаетесь меня оскорблять. Полагаю, вам известно, что злить хирурга очень неумно.
— Хирурк?
— Похоже, — заметил я, — может понадобиться хирургическое вмешательство, а в отсутствие специалиста с Харли-стрит, в местных условиях его замещает некто доктор Р. Уоллис.
Герберт издал еле слышный вздох.
— Я постараюсь заштопать вас наилучшим образом, — добавил я. А после мы переправим вас в Харар. Наверняка там найдется некая медицинская помощь.
Я повернулся к Джимо и сказал, постаравшись придать своему голосу недостающую уверенность:
— Мне нужен кипяток, Джимо, вощеная нить и иглы.