Ароматы

Кингсли Джоанна

— Знаю. Я работал на него до войны.

— Черт возьми, неужели? — Глаза Леви загорелись интересом.

— Да. За салоном была лаборатория. Там мы сделали «Душу».

— О, подлинная классика! Если бы его фирма существовала после войны, вы стали бы там миллионером и не просили у меня работы. А что произошло со стариком Жолонэем?

— Умер, — почти беззвучно ответил Арман.

— Умер. Ах, да, вспоминаю, говорили, что он стал нацистом. Человека не угадаешь — в прекраснейшей розе скрывается червяк. Но я потрясен, Нувель, тем, что вы работали у Жолонэя.

Они оба помолчали, каждый по-своему думая о таланте и мастерстве Армана.

Леви заговорил снова. —

Здесь мы не можем делать ставку на изысканность. Основой производства должен быть одеколон, а не духи, да и то никогда нельзя поручиться, что товар будет распродан. Одеколон должен дать основной тон аромата, повторяющийся в душистом мыле, пудре, дезодорантах, пенах и кристаллах для ванн. Мы создадим аромат «женщины, приверженной фирме Пирсон». Он должен будет соответствовать нашему лаку для ногтей «Полночное солнце» — темно-красному с фиолетовым отливом и создавать образ решительной, смелой женщины, такой, что всегда сумеет заполучить мужчину. Что вы об этом скажете, Нувель?

Арман подумал несколько секунд, хотя Леви глядел на него с нетерпением.

— Ну?

— Я предложил бы корицу, а главной нотой сделал бы жасмин, взяв за основу пряные запахи.

— Тропический сад, аромат пряный и крепкий. — Леви подошел к креслу Армана. — Поломайте-ка голову!

— Что? — нервно спросил Арман.

— Поломаем голову над названием. «Бали хай» — песня об Индонезии? Не пойдет — придется платить парням, которые написали песню. «Солнечный остров»? Тоже не то.

Арман не успевал следить за быстрыми скачками мысли собеседника.

— «Риск» — вот как мы назовем этот аромат! В таком названии есть сила, угроза, вызов. Но мы это еще обсудим, а сейчас Джози отведет вас к Берту Мангелло. Он заведующий лабораторией запахов, вы должны встретиться с ним сегодня. О, вместе с ним вы сочините превосходную музыку ароматов, — сердечно смеясь, Леви сел за письменный стол и кивком попрощался с Арманом.

Арман вышел из кабинета Леви словно во сне, до конца не веря своей удаче. Он будет работать над ароматом «Риск». Какое счастье, что он упомянул о своей работе у Жолонэя. После этого Леви стал относиться к нему как к ровне. Ему откроется другая жизнь, жизнь богатой прославленной фирмы изысканные приемы, элегантные женщины, знаменитые люди. Он вернется в свой прежний мир.

Берт Мангелло, худой и высокий, в белом халате, черноглазый, с изогнутым римским носом, заговорил с Арманом почтительно и любезно, очевидно, считая, что его кандидатура одобрена Леви и им придется работать вместе.

— Извините меня, наша лаборатория находится в Бронксе, и мистер Леви вызвал меня в Манхэттен только для знакомства с вами. Лабораторию вам, наверное, лучше посетить завтра утром.

Лаборатория была изумительна. В распоряжении исследователей было более двухсот ингредиентов запахов, ряды пустых флаконов ждали результатов работы, фарфоровые чашки и мензурки тонкого стекла выстроились на новеньких полках, а пустые книжные стеллажи ожидали будущих брошюр и журнальных статей о новых ароматах. Всюду была безупречная чистота.

— Прекрасно, — сказал Арман. — Все это прекрасно.

— Мистер Леви высокого мнения о вас, — сказал Берт Мангелло. — Он бы желал, чтобы вы начали работу немедленно, но, сами знаете, полагается пройти всю эту бюрократическую волокиту. Ну, анкеты и прочее. К сожалению, иногда это тянется довольно долго.

Через неделю Арман позвонил Леви и попросил передать, что звонил Нувель. Ответного звонка не было. Он позвонил Берту Мангелло — того не оказалось на месте. Он начал звонить по обоим номерам каждый день — безрезультатно. Наконец, Берт Мангелло

сжалился над ним и подошел к телефону.

— Сожалею, мистер Нувель, — сказал он. — Вы не подошли.

— Почему?

— Не имею возможности ответить вам. До свидания.

Арман сжимал в руке замолкшую трубку. Он уже догадался об исходе дела, когда они перестали подходить к телефону. Но почему? Наверное, Леви узнал о его прошлом? Этот человек хитер, как лисица.

— Я не получил работу, — сказал он, вешая телефонную трубку, подошедшей Френсис Мэрфи.

— Бедняжка, может быть, это потому, что натурализация еще не окончательно оформлена.

«Если бы только поэтому», — подумал Арман. Но он знал, что дело в другом. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал. Круг замкнулся. Арман оказался в тупике.

2

1958–1959

Револьвер блестел на темно-синем бархате. Мартина дохнула на стекло и протерла его, револьвер еще соблазнительнее заблестел за стеклом витрины. Ее рука тянулась к недоступной изящной полированной вещице, она словно ощущала ее в своих озябших пальцах — перчаток одиннадцатилетняя Мартина не носила, чтобы не прослыть неженкой.

Она жить не могла без револьвера ББ, она должна была его иметь, как и все другие подростки. Хотя на самом-то деле револьверы были только у тринадцатилетних Герцога и Кейси.

Уже почти целый год Марти была в банде подростков. Ее приняли, потому что она, хотя и была самой младшей, отличалась проворством и смелостью и никому не уступала в драках.

Их банда называлась «Святые», враждебная — «Бульдозеры». «Святые» бились и с другими бандами подростков, но постоянные стычки из-за клочка земли около спортивной площадки, где играли в ручной мяч, они вели с «Бульдозерами». В банде «Бульдозеров» было двое цветных, остальные — отчаянные ирландцы и итальянцы. В драках на спорном клочке земли лилась кровь из разбитых носов, трещали головы, синяки и ссадины покрывали тела мальчишек. Главарь банды Кейси не допускал Мартину к участию в кровопролитных драках, заканчивавшихся в полицейских участках. В небольших стычках она дралась только со слабейшими в банде «Бульдозеров» — с рыхлым парнем, настоящим размазней по кличке Профессор и его костлявым рыжеволосым, ничуть на него не похожим братом-близнецом по прозвищу Фрукт.

Банда стала для Марти местом обитания и прибежищем. Ви и отец не могли понять ее и не знали, как она ненавидела родной дом. Не обращая внимания на выговоры и сцены, она возвращалась домой поздно вечером, но охотно проводила бы со «Святыми» всю ночь. Она заявила Кейси, что им всем надо постоянно быть вместе и бросить родителей и школу. Кейси только усмехнулся и сказал, что она маленькая дурочка и не знает закона об обязательном обучении. Марти обиделась и скорчила ему гримасу.

Но вообще-то она обожала Кейси, ибо была уверена, что тот ничего на свете не боится. Он стриг свои темные волосы совсем коротко, но взрослые не осмеливались делать ему замечания на этот счет. Его золотистые глаза глядела на Марти ласково, и хотя он иногда посмеивался над ней и говорил, что ей пора отвыкнуть от детских выходок, Марти знала, что он ее любит. Он понимал ее, не то что скучные тупицы, с которыми ей приходилось жить. Она могла поведать ему свою мечту о револьвере, и он серьезно ее выслушал, хотя под конец заявил: — Это не в моей компетенции. Ты попроси у Санта Клауса. — Насмешка была к сезону — через неделю было Рождество. Вряд ли родные подарят ей что-нибудь интересное, разве что пару теплых перчаток.