Ароматы

Кингсли Джоанна

Ви не встретилась тогда с этим незнакомцем, потому что он позвонил в момент крушения ее империи и обсуждать деловые предложения она не могла. Тем более теперь. — Мне очень жаль, месье, но я не могу…

— Мадам, то, что я хочу вам рассказать, очень интересно для вас, и вы должны это узнать.

— Но я сейчас ухожу из дома… И вообще я больше не рассматриваю деловых предложений.

— Мадам, речь не о бизнесе. Я знал вашего отца, когда жил во Франции, и я расскажу вам о нем.

— Что вы можете рассказать? — Она

так сжала трубку, что суставы ее пальцев побелели.

— Узнаете при встрече.

— Тогда завтра?

— Боюсь, что это невозможно.

— Назначьте время, только не сегодня вечером. «Что он расскажет об отце? Может быть, он опровергнет версию Марти?»

Но он повторил свою церемонную фразу: — Боюсь, что это невозможно. Я позвоню вам еще.

— Хелло? Подождите! — воскликнула Ви, но он уже повесил трубку. Она вышла к Дону, который уже ждал ее, надев легкое пальто.

— Что-нибудь важное?

— Сама не знаю. — Она прикусила губу. — Кажется, да.

В «Лютеции» Ви встретили словно родное дитя, вернувшееся, наконец, домой. — Как давно вас не было, мадам Джолэй! — с упреком сказал ей метрдотель.

— Сожалею об этом, — улыбнулась ему Ви, — но мне пришлось соблюдать диету.

— Вам? Но вы замечательно выглядите, мадам! Однако я расстроен, совершенно расстроен. Мистер Гаррисон не предупредил, что придет с вами, и ваш столик занят. Я так огорчен!

— Не беспокойтесь, новое место — неплохо для разнообразия.

Но когда их усадили в конце зала, где они оказались среди случайных посетителей, Ви, досадуя на себя, почувствовала обиду. Так уютно и привычно было сидеть в этом зале за своим столом, в своем кресле! Наверное, теперь всегда все будет по-другому.

Все эти дни Ви готовила себе дома или обедала в маленьких греческих, китайских, итальянских ресторанчиках. Вдруг она с грустным умилением вспомнила свой первый обед в фешенебельном ресторане — она и меню прочитать не могла, тогда заказ сделала Филиппа. Ей было семнадцать: девочка в черном платье с дешевой распродажи.

— Чему ты улыбаешься, солнышко? Что будешь пить?

— Пить не буду, Дон. А улыбаюсь потому, что представила, как впервые обедала в таком роскошном ресторане. Я была совсем дитя и ничего не понимала. — Она вспомнила, как закончился этот вечер, и слегка прищелкнула языком. — Да, ровным счетом ничего.

Они заказали телятину по рецепту Орсини, а на закуску улиток и паштет. Дон попросил подать к мясу обычное красное вино, воинственно заявив — Оно вполне сносно. Зачем платить пятьдесят или шестьдесят баксов за ярлык? — Ви знала, что в меню есть вина и по пятьсот долларов.

Дон ел с удовольствием.

«Слава Богу, — подумала Ви, — на полный желудок он не опьянеет и сможет разобраться в моем деле».

Дон выслушал ее внимательно. Заключение его было неожиданным для Ви и неблагоприятным.

— Звучит хорошо, — сказал он без всякого

энтузиазма, — но к чему браться за такое дело? Новая линия ароматов! Кому она нужна? Рынок заполнен до отказа: на каждый изысканный одеколон типа «Брут» приходится еще дюжина всяких «Кэд» и «Кон», «Панч» и «Уэллой». Предложи мне машину, которая делает семьдесят миль на галлоне бензина, или сигареты, напоминающие «Мальборо», но без никотина — и я бегом прибегу к тебе с ссудой. Но ты хочешь, чтобы я дал деньги на что-то неуловимое, бесплотное — мой банк на это не пойдет.

— Ты давал мне ссуды, — гневно возразила она.

— Двадцать лет назад. Это древняя история, сердечко мое. — Голос его стал мягче, но она понимала, что решения он не изменит. — Другие времена, другие темпы производства, другие методы рекламы. Парфюмерия контролируется концернами, которые обширной и энергичной рекламой ставят свой товар вне конкуренции. Черт возьми, Ви, как можно говорить о новой линии производства, имея не готовый продукт, а только название и формулу!

— А мое имя?

— Разве ты его не утратила? — напомнил он ей.

— Да, — горестно признала она. — У меня остались только мой опыт и мой нос.

— Самый хорошенький носик в мире бизнеса! — засмеялся он. — Я-то, увы, утратил обоняние. Не могу при помощи носа отличить одну женщину от другой.

Она попыталась улыбнуться шутке. — А я думала, что ты веришь в меня.

— Верю, солнышко, и всегда верил. У тебя есть мозги и талант. Но на твой проект надо миллионов двадцать. Только для начала — не меньше десяти. Допустим, проект не сработает. Разве банк рискнет такой суммой ради чего-то неуловимого? Мы вкладываем деньги в реальные вещи — масло, домашние компьютеры…

Ви склонилась над своей тарелкой, обескураженная и разобиженная.

— Послушай, солнышко, — продолжал Дон. — Я ценю и верю в тебя. Но начинать с одним товаром, с одной линией в наши дни бессмысленно. Успеха не добьешься.

— Но это новая формула! Такого товара еще не было на рынке!

— Новое вино в старых мехах. Или старое вино в новых мехах. Нет, это все не то. Нужно что-то революционное.

— В каком роде? — вяло отозвалась она, сгребая вилкой гарнир на тарелке.

— Откуда я знаю? Здесь я пас. Наверное, нужен более смелый, предприимчивый бизнесмен. Да вот, обратись к Джошу Маннингу!

— Кто это?

— Твоих лет, известный дамский угодник. У него есть доля в нашем банке. Он часто идет на риск и поддерживает самые дерзкие проекты. И, представь себе, впросак не попадает — у него интуиция. Он молодчина.

Ви почему-то сразу вспомнила бархатные карие глаза. — А он не был в твоем банке во вторник, когда я к тебе зашла?

— Дай вспомнить… Да, был. Ты что же, знакома с ним?

— Он заговорил со мной, — уклончиво ответила она, сдерживая неудержимое чувство торжества.