Арпонис
Шрифт:
Прикусив губу, Сашка дослушал до конца.
— Сделаем так, — дернув плечом, сказал он, — ты пока разбирайся со всем этим, а я пойду. Мне еще в магазин за продуктами тащиться. Завтра поговорим!
Он повернулся и вышел. Хлопнула входная дверь. Андрей остался стоять посреди комнаты, усыпанной бумагой.
16
— Да там же сплошные ограничения! — возмущался Андрей на следующий день.
Судя по всему, за ночь он примирился с потерей. Про оплошность с копией он больше не вспоминал и
Вид у Андрея был усталый. Он рассказал, что до поздней ночи рылся в записях, разбираясь с сохранившимися листами, переводя с латинского. Книгу он не открывал, боясь еще больше ухудшить ее состояние. Быть может, поэтому молчал и кот.
— Это нельзя в полнолуние, то невозможно после полудня! Что-то еще только пока Луна в Близнецах, — продолжал он. — Или совсем хорошо: необходимо, чтобы Марс находился в пятом доме. Это ж надо назубок знать астрологию!
Не выспавшийся, Андрей зевал. Погода была дождливая и ветреная. В кафетерии, где они сидели, набился народ, и ребята заняли столик в углу, подальше от остальных. Сашка пил томатный сок, Андрей подкреплялся бутербродами с чаем.
— А чем вообще мы располагаем? — спросил его Сашка.
— Можно сделаться невидимыми, — начал перечислять Андрей, — но только с захода солнца до полуночи. Можно переместиться куда заблагорассудится — к примеру, хоть сейчас отправиться на «Красную Реку»… жалко, снег сошел. Или на экскурсию куда-нибудь в Лондон.
— Книга тоже с нами перемещается? — сразу спросил Сашка.
— А как же! — хватая очередной бутерброд, сказал Андрей. — Иначе как вернешься обратно?
Отхлебывая сок, Сашка хмыкнул прямо в стакан.
— Представляю тебя с ней где-нибудь на Пикадилли, — утирая появившиеся от сока усы, улыбнулся он. — Как ты, согнувшись под ее тяжестью, в поту, осматриваешь туристические достопримечательности.
Андрей фыркнул в ответ, забрызгав себя чаем.
— Ты прав, об этом я не подумал, — стряхивая капли, сказал он. — Тогда остается пустынный океанский пляж, зато на билеты не тратиться. Представляешь, как классно искупаться после школы на необитаемом острове?
Сашка утвердительно помычал и задумался. Ему вспомнился другой песчаный берег.
— А ты не встретил ничего насчет того, как попасть… — Он повел неопределенно рукой и чуть заметно покраснел. — Есть там что-нибудь про место, которое мы с тобой видели в библиотеке?
— Есть что-то про какой-то портал, — сказал Андрей, — только я не разбирался. Да и кто знает, что это за портал и куда он ведет. — Он доел последний бутерброд и приканчивал чай, глядя на Сашку в упор. — Всё надеешься разгадать загадку раковины? Тебе же сказали — это ничего не даст.
— Может быть, — пробормотал тот, отводя взгляд. — Однако коли у нас и книга, и раковина…
— Убедил, я посмотрю, — кивнул Андрей. — Только знаешь, все эти порталы — полная ахинея.
— Твоя магия ахинея не хуже, а работает! —
— Магия — это использование сил природы, — возразил Андрей. — И книга наша черпает силу скорее всего из того же источника. Только она ближе к нему.
— Чего ж она тогда разрушается? — ехидно спросил Сашка. — Могла бы и починить себя!
— Не знаю, — пожал Андрей плечами. — Мало ли почему с ней это происходит. Видимо, впрямь влияет электрический свет.
— Я на эту тему кое-что почитал, — сухо заметил Сашка. — Это гнилая отмазка. Солнечный свет в том числе содержит в себе спектр ламп накаливания. Так что здесь какая-то другая причина.
Андрей еще раз пожал плечами.
— А что у нее написано на обложке, ты выяснил? — спросил Сашка. — Какое-то название?
— Да, и какое! — снова оживляясь, произнес Андрей. — A realibus ad realiora!
— Ты лучше сразу переводи, — ничего не поняв, поморщился Сашка. — Это латынь, да?
— От реального к сверхреальному, — проговорил возбужденно Андрей. — Латынь, конечно. В том «словаре» кроме диких фигур из книги — их соответствие на латыни.
Сашка задумчиво допил остатки сока.
— Слушай, — сказал он, — а почему вдруг именно латынь? Книга, которую мы видели в библиотеке, была на арабском. Самые древние письмена, насколько я знаю, написаны египетскими иероглифами. Латынь — отнюдь не такой старый язык!
Андрей закрутил в стакане чай жестом знатока, но допивать не стал.
— Зато самый распространенный, начиная с зарождения Римской империи вплоть до окончания средних веков, — сказал он, ставя стакан на стол. — А в образовании и науке вообще продолжали писать на ней до девятнадцатого века. Это мне бабка рассказывала.
— С чего ей быть такой распространенной? — удивился Сашка. — Тогда уж не проще ли на английском?
— Ты просто не рубишь в истории, — звонко произнесла подошедшая к ним Маша. Сашка вздрогнул, заметив ее только сейчас.
— Опять ты являешься как привидение! — оборачиваясь, сердито произнес он.
Маша проигнорировала его возмущение.
— Когда римляне захватили Европу, — продолжила она, — народ там только вылез из пещер. А первые государства стали формироваться после распада Римской империи в пятом веке нашей эры. Тогда же там появились свои языки, но они были слабые. Так что латынь еще больше тысячи лет оставалась языком, которым пользовались, где требовалось писать. А зачем вам понадобилась латынь? — спросила она.
Андрей во время ее речи только кивал. Но, услышав вопрос, замер, глядя растерянно на Сашку.
— Расширяем кругозор, — брякнул тот первое, что пришло ему в голову.
Маша, однако, успела подметить взгляд Андрея.
— Опять секреты, да? — с вызовом спросила она. — А говорят еще, девчонки секретничают! Не доверяете, да? А между прочим, я никому ни слова не сказала про Арпонис! — не пытаясь понизить голос, выпалила она.
Андрей судорожно заозирался, высматривая Пал Палыча. Сашка, глядя на зардевшееся Машино лицо, быстро проговорил: