Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)
Шрифт:
Через двенадцать месяцев произошло то же самое. Потом в третий, четвертый раз. Все повторялось каждый год в течение шести лет, с той лишь разницей, что на пятый и шестой раз сумма оказалась вдвое больше, что позволило Анриетте, внезапно заболевшей, лечиться должным образом.
Существовала еще одна особенность: когда администрация почты задержала одно из писем под тем предлогом, что не была объявлена его ценность, два последних письма были отправлены как положено. Первое – из Сен-Жермена, второе – из Сюрени. Сначала отправитель подписался фамилией Анкети, потом
Через шесть лет Анриетта умерла. Загадка осталась неразгаданной.
Публике хорошо известны эти события. Эта кража не могла не взбудоражить общественное мнение. Странная судьба этого колье, история которого потрясла Францию в конце восемнадцатого века, вызвала небывалый всплеск эмоций и столетие спустя. Но я собираюсь поведать о том, что не известно никому, кроме главных заинтересованных лиц и нескольких особ, которых граф настоятельно попросил хранить все в глубочайшей тайне. Но поскольку велика вероятность, что рано или поздно они нарушат клятву, я без малейших угрызений совести срываю завесу. Вместе с тем мы получим и ключ к разгадке, и раскроем тайну письма, опубликованного в газетах позавчера утром, этого удивительного письма, которое только усилило – если таковое еще возможно – путаницу и таинственность, окутывавшую эту драму.
Произошло это пять дней назад. В числе гостей, обедавших у господина де Дрё-Субиза, были две его племянницы и кузина, а из мужчин – президент парламента Эссавиля депутат Боша, шевалье Флориани, с которым граф познакомился на Сицилии, и генерал маркиз де Рузьер, старый друг семьи.
После обеда дамы пили кофе, а мужчинам позволили выкурить по сигарете при условии, что они не покинут гостиную. Завязалась беседа. Одна из молодых девиц в шутку предложила погадать на картах и предсказать будущее. Потом речь зашла о громких преступлениях. В связи с этим господин де Рузьер, никогда не упускавший случая поддразнить графа, напомнил ему об истории с колье. Господин де Дрё ненавидел эту тему.
Все принялись высказывать свое мнение, излагать собственную версию. Разумеется, все гипотезы противоречили друг другу, все они были несостоятельными.
– А вы, сударь, – обратилась графиня к шевалье Флориани, – что вы думаете по этому поводу?
– О, сударыня, я ничего не думаю.
Все разом запротестовали. Дело в том, что шевалье только что красноречиво поведал им о различных происшествиях, которыми занимался со своим отцом, магистратом Палермо. Его умение разбираться в подобных историях и тяга к ним были очевидны.
– Признаюсь, – сказал шевалье, – мне случалось добиваться успеха в делах, от которых отказывались знатоки. Но не стоит считать меня Херлоком Шолмсом… К тому же я толком не представляю, о чем идет речь…
Гости посмотрели на хозяина дома. Тот с неохотой изложил факты. Шевалье внимательно выслушал рассказ, задумался, задал несколько вопросов, а потом прошептал:
– Странно… но на первый взгляд загадка кажется мне не такой уж сложной.
Граф пожал плечами. Гости же
– Как правило, чтобы добраться до виновника преступления или кражи, надо понять, каким образом были совершены это преступление или эта кража. Или, по крайней мере, как они могли бы быть совершены. Данный случай представляется мне весьма простым, поскольку перед нами не множество версий, а единственно верное предположение. Оно заключается в следующем: человек мог проникнуть туда только через дверь спальни или через окно кабинета. Но дверь, запертую на засов, невозможно открыть с другой стороны. Значит, он проник через окно.
– Окно было закрыто, и следствие в этом убедилось, – возразил господин де Дрё.
– Для этого, – продолжал Флориани, не обращая внимания на реплику графа, – необходимо перекинуть мостик – доску или лестницу – между балконом кухни и подоконником окна. И как только футляр…
– Но я повторяю: окно было закрыто! – нетерпеливо воскликнул граф.
На этот раз Флориани пришлось ответить. Что он и сделал с величайшим спокойствием, как человек, которого столь несущественные замечания не могут смутить.
– Я допускаю, что оно было закрыто, но разве там не было форточки?
– Откуда вы знаете?
– Во-первых, почти во всех окнах особняков того времени были форточки. Во-вторых, не было бы форточки, не было бы кражи. Иначе кражу никак не объяснишь.
– Действительно, форточка есть, но она была закрыта, как и окно. На форточку никто не обратил внимания.
– Это ошибка. Если бы форточку осмотрели, то сразу же увидели бы, что ее открывали.
– Но как?
– Полагаю, эта форточка, как и все остальные, открывается с помощью плетеной металлической проволоки, к нижнему концу которой прикреплено кольцо?
– Да.
– И это кольцо висело между окном и комодом?
– Да, но я не понимаю…
– Вот. Через щель, проделанную в окне, можно при помощи какого-нибудь инструмента, например железной палочки с крючком на конце, подцепить кольцо, нажать на него и открыть форточку.
Граф рассмеялся.
– Замечательно! Замечательно! Как у вас все легко и просто! Вы только забыли об одном, сударь: в окне не было щели.
– Щель была.
– Да будет вам! Ее бы увидели.
– Чтобы увидеть, надо смотреть, вот только никто не смотрел. Щель существует, практически исключено, чтобы ее не было… между оконным стеклом и замазкой… по всей вертикали, разумеется.
Граф встал. Он был крайне взволнован. Нервно пройдясь два-три раза по гостиной, он подошел к Флориани.
– С того дня наверху ничего не изменилось… В кабинет никто не входил.
– В таком случае, сударь, вы можете убедиться сами, что мое объяснение полностью соответствует действительности.
– Оно не соответствует ни одному факту, установленному следствием. Вы ничего не видели, вы ничего не знаете, но ваши слова противоречат всему, что мы видели и что нам известно.
Казалось, Флориани не замечает раздражения графа. Улыбаясь, он сказал: