Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)
Шрифт:
– И что?
– Как что? Мадемуазель де Сенклев поручила мне забрать у вас черную жемчужину.
– Черную жемчужину?
– Ту, которую вы украли.
– Но у меня ее нет!
– Она у вас есть.
– Если бы она была у меня, это означало бы, что я убийца.
– А вы и есть убийца.
Данегр попытался рассмеяться.
– К счастью, мой славный сударь, у присяжных сложилось иное мнение. Все присяжные – понимаете, все! – признали меня невиновным. А когда твоя совесть чиста и когда двенадцать славных людей уважают тебя…
Бывший инспектор
– Хватит болтать, малыш. Слушайте внимательно и хорошенько обдумывайте мои слова, они того стоят. Данегр, за три недели до преступления вы украли у кухарки ключ от черного хода и заказали дубликат у слесаря Утара, который держит свою мастерскую в доме номер двести сорок четыре по улице Оберкампфа.
– Неправда, неправда, – проворчал Виктор Данегр. – Никто не видел этого ключа… Его просто не существует.
– Вот он. – Немного помолчав, Гримодан продолжил: – Вы убили графиню ножом с кольцом на рукоятке, который купили на рынке на площади Республики в тот же день, когда заказали дубликат ключа. Лезвие ножа трехгранное, с желобком.
– Все это ерунда, вы блефуете. Никто не видел ножа.
– Вот он.
Виктор Данегр отпрянул. Бывший инспектор продолжил:
– На ноже есть пятна ржавчины. Надо ли вам объяснять их происхождение?
– И что? У вас есть ключ и нож… Кто сможет подтвердить, что они принадлежали мне?
– Во-первых, слесарь, затем служащий, у которого вы купили нож. Я уже освежил их память. Они вас непременно узнают, когда увидят.
Он говорил сухо и жестко, с ужасающей точностью. Данегр содрогался от страха. Ни следователь, ни председатель суда присяжных, ни генеральный адвокат не подловили его так ловко, не разобрались так верно в вещах, которые и сам он представлял весьма смутно.
Тем не менее Виктор Данегр попытался изобразить равнодушие.
– Ну, если это все ваши доказательства…
– У меня есть еще одно. Совершив преступление, вы ушли тем же путем. Но в гардеробной вы, испугавшись, вероятно, оперлись о стену, чтобы не потерять равновесие.
– Откуда вы знаете? – пробормотал Данегр. – Этого никто не может знать…
– Правосудие, конечно, не знает. Эти господа из прокуратуры не удосужились зажечь свечу и тщательно осмотреть стены. А если бы они это сделали, то на белом гипсе нашли бы красное пятнышко, едва заметное, но вполне отчетливое, чтобы обнаружить на нем отпечаток подушечки вашего большого пальца, испачканного кровью. Этим пальцем вы прикоснулись к стене. А вы прекрасно знаете, что в антропометрии отпечатки пальцев являются одним из главных способов идентификации личности.
Виктор Данегр был мертвенно-бледным. Крупные капли пота падали с его лба на стол. Он безумным взором смотрел на этого странного человека, который рассказывал о преступлении так, словно был его незримым свидетелем.
Он опустил голову, чувствуя себя побежденным, беспомощным. Несколько месяцев подряд ему приходилось в одиночку бороться против всех. Но сейчас он чувствовал, что с этим человеком ему не справиться.
– Если я отдам жемчужину,
– Ничего.
– Как?! Вы издеваетесь надо мной! Я отдам вам вещь, которая стоит тысячи и сотни тысяч, и ничего не получу взамен?
– Кое-что получите. Жизнь.
Несчастный вздрогнул. Гримодан добавил почти ласково:
– Послушайте, Данегр, эта жемчужина не имеет для вас никакой ценности. Вы не сможете ее продать. Так зачем же хранить ее?
– Есть перекупщики… И в один прекрасный день… за любую цену…
– В один прекрасный день будет поздно.
– Почему?
– Почему? Да потому что правосудие снова схватит вас, и на этот раз с доказательствами, которые я ему предоставлю, с ножом, ключом, отпечатком пальца… Вы пропали, дружище.
Обхватив голову руками, Виктор Данегр задумался. В самом деле, он чувствовал, что пропал, пропал окончательно. И в то же время его охватила огромная усталость, безмерная потребность отдохнуть и расслабиться.
– Когда она вам нужна? – прошептал он.
– Сегодня вечером, до часу ночи.
– Иначе?
– Иначе я отнесу на почту письмо, которое мадемуазель де Сенклев написала прокурору Республики, обличая вас.
Данегр налил два стакана вина, залпом выпил их и, поднявшись, сказал:
– Заплатите по счету и идем… Мне уже претит это проклятое дело.
Наступила ночь. Два человека спустились по улице Лепик и пошли по внешней стороне бульваров к площади Звезды.
Шли они молча. Виктор Данегр очень устал, даже сгорбился от изнеможения.
В парке Монсо он сказал:
– Это рядом с домом.
– Черт возьми! Но до своего ареста вы побывали лишь в табачной лавке.
– Мы пришли, – глухо сказал Данегр.
Они проследовали вдоль решетки сада и перешли через улицу, на углу которой находилась табачная лавка. Через несколько шагов Данегр остановился. У него подкашивались ноги. Он рухнул на скамью.
– Ну? – спросил его спутник.
– Это здесь.
– Где здесь? Что вы несете?
– Здесь, прямо перед нами.
– Перед нами? Послушайте, Данегр, не стоит…
– Я еще раз повторяю: она здесь.
– Где?
– Между двумя булыжниками.
– Между какими?
– Ищите.
– Между какими? – повторил Гримодан.
Виктор Данегр не отвечал.
– Ах, так! Замечательно! Ты решил заставить меня ждать, приятель…
– Нет… Но… я умру в нищете.
– И поэтому ты заколебался? Ладно, я буду великодушен. Сколько тебе надо?
– На билет в Америку на нижнюю палубу.
– Договорились.
– И сто франков на первые расходы.
– Получишь двести. Говори.
– Сосчитайте булыжники справа от сточного желоба. Она между двенадцатым и тринадцатым.
– В канаве?
– Да, внизу тротуара.
Гримодан огляделся. Мимо проезжали трамваи, шли люди. Надо же такому случиться! Кто бы мог подумать!
Он раскрыл перочинный нож и вставил лезвие между двенадцатым и тринадцатым булыжником.
– А если ее там нет?